Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг - [191]

— Да, именно так. Вы ведь привыкли всматриваться в лица людей, пытаясь подловить какие-то интересные моменты, выжидать, когда появится нужное вам выражение.

Она кивнула.

— Так вы заметили что-то необычное?

— Не я одна, да?

— Да. Несколько человек, и все говорят разное.

— Что именно?

— Кто-то сказал, что она была на грани обморока.

Марго Бенс медленно покачала головой.

— Другой свидетель утверждает, что она словно чего-то испугалась. — Он выждал паузу, потом продолжал: — А третьему показалось, что у нее был застывший взгляд.

— Застывший, — задумчиво повторила Марго.

— Вы тоже считаете, что у нее был застывший взгляд?

— Не знаю. Может быть.

— Мне это преподнесли в более изысканной форме, — продолжал Креддок. — Словами из баллады Теннисона: «…И в трещинах зеркальный круг. Вскричав: „Судьба!“ — застыла вдруг Леди из Шалотта».

— Никакого зеркала там не было, — возразила Марго Бенс. — Но, будь оно там, оно вполне могло бы дать трещины. — Она резко поднялась. — Минутку. У меня есть как раз то, что вам надо. Взгляните сами.

Она рывком отодвинула занавеску в дальнем конце комнаты и ненадолго исчезла. Он слышал, как она что-то бормочет за занавеской.

— Черт подери, — проворчала она, появившись снова. — Никогда сразу не найдешь то, что нужно. Вот.

Подойдя ближе, она протянула ему глянцевую фотографию. Это был очень хороший фотоснимок Марины Грегг. Она сжимала руку женщины, стоявшей перед ней и потому обращенной спиной к фотоаппарату. Но Марина Грегг не смотрела на собеседницу. Она куда-то уставилась… но не в объектив камеры, а чуть левее. Любопытно, отметил про себя Креддок, на лице никаких чувств. Ни страха, ни боли. Актриса что-то вдруг увидела, и охватившие ее чувства были столь сильны, что она была даже не в состоянии их выразить. Однажды Дермут Креддок уже видел такое лицо — это был мужчина, который через мгновенье был застрелен, убит наповал…

— Ну что, удовлетворены? — спросила Марго Бенс.

Креддок глубоко вздохнул.

— Да, спасибо. Знаете, иногда очень трудно определить, насколько соответствуют действительности показания свидетелей. На этот раз, я вижу, никаких домыслов. Она действительно что-то увидела. Могу я попросить у вас эту фотографию?

— Пожалуйста. У меня есть негатив.

— Вы не посылали ее в газеты?

Марго Бенс покачала головой.

— А почему? Ведь снимок очень выразительный. Наверняка нашлась бы газета, которая с готовностью заплатила бы за него хорошие деньги.

— Нельзя же все мерить на деньги, — сказала Марго. — Когда случайно заглядываешь в чью-то душу, воспользоваться этим — последнее дело.

— Вы Марину Грегг раньше знали?

— Нет.

— Вы приехали сюда из Штатов?

— Родилась я в Англии. А учиться уехала в Америку. Года три назад вернулась.

Инспектор кивнул. Он заранее знал ответы на все эти вопросы. Они вместе с другой информацией лежали в его кабинете на столе. Похоже, девушка не собиралась ничего скрывать. Он спросил:

— Где вы учились?

— В студии Райнгардена. Какое-то время — у Эндрю Куилпа. Он многому меня научил.

— Студия Райнгардена и Эндрю Куилп. — Внезапно Креддок насторожился. Где-то он эти фамилии уже слышал.

— Вы жили в Севен-Спрингс?

Она заметно удивилась.

— Вам, я вижу, многое обо мне известно. Наводили справки?

— Вы, мисс Бенс — известный фотограф. О вас можно прочитать в газетах. Почему вы приехали в Англию?

Она пожала плечами:

— Не люблю сидеть на месте. К тому же в Англии я родилась, хотя потом меня увезли в Штаты.

— В раннем детстве?

— Вас интересуют такие подробности? Мне было пять лет.

— Интересуют. Мне кажется, мисс Бенс, вы рассказали далеко не все.

Лицо ее напряглось. Она пристально посмотрела на него.

— Как вас понимать?

Дермут Креддок взглянул на нее и решил рискнуть. Собственно, никаких улик у него практически нет. Студия Райнгардена, Эндрю Куилп, название города… Но, казалось, старая мисс Марпл сидит рядом и толкает его в бок.

— По-моему, вы знаете Марину Грегг гораздо лучше.

Она засмеялась.

— Докажите. У вас просто разгулялась фантазия.

— В самом деле? Сомневаюсь. А доказать можно, надо только постараться. Может быть, мисс Бенс, вы лучше мне сами скажете? Признаетесь, что Марина Грегг удочерила вас, когда вы были ребенком, и вы жили в ее доме четыре года?

С резким шипением она втянула в себя воздух.

— Пронюхали, черт бы вас побрал! — воскликнула она.

Он даже чуть вздрогнул, настолько это не вязалось с ее прежней манерой. Она поднялась, тряхнула копной черных волос.

— Да-да, это правда! Правда. Марина Грегг забрала меня с собой в Америку. У моей матери было восемь детей Мы жили в каких-то трущобах. Сотни таких, как она, писали кинозвездам, о которых узнавали совершенно случайно, рассказывали им горькую историю своей жизни и умоляли взять ребенка, потому что сами ничего не могли ему дать. Об этом и вспоминать-то тошно.

— Вас было трое, — сказал Дермут. — В разное время Марина Грегг взяла на воспитание троих детей.

— Верно. Меня, Рода и Энгуса. Энгус был постарше, Род совсем крошкой. Жизнь у нас была — лучше не придумать. Ах, какая жизнь! Все, что твоей душе угодно! — Она заговорила громче, слегка кривляясь. — Тряпки, машины, шикарный дом, гувернантки, хорошее образование, еда — пальчики оближешь! Все по высшему классу! И она — наша мамочка! «Мамочка» в кавычках! О-о, она честно играла свою роль. Сюсюкала, фотографировалась с нами. От умиления прямо плакать хочется.