Кошачьи - [40]

Поскольку я ослабел, чтобы ночами оперировать подопытных животных, теперь я полностью сконцентрировался на выведении моей собственной породы. Получится нечто совершенно великолепное. Передо мной маячит никогда еще не существовавшая раса. Суперраса! Это просто колумбово яйцо! Способен ли еще Клаудандус производить потомство?

1980 год от Рождества Христова

Раскромсанные на куски потроха, выколотые глаза, отрубленные хвосты!

Можно ли снова соединить начисто отделенную голову с туловищем, господин профессор?

Мы хотим попытаться это сделать, дорогие студенты.

Возможно ли снова приклеить отпиленные лапы к культе, чтобы бедному животному не пришлось потом хромать, профессор Претериус?

Мы хотим попытаться это сделать, глубокоуважаемый Нобелевский комитет.

Профессор, верите ли вы, что ваш клей для тканей может склеить пораненное животное, с которым имитировали прямой наезд на автомобиле?

Я не имею ни малейшего понятия, уважаемые телезрители. Но мы попытаемся это сделать.

Прочь, ду́хи! Оставьте меня в покое, вы, черти! Я имел в виду только хорошее!

Он говорил сегодня! Да, Клаудандус говорил сегодня со мной. Удивительно, не так ли? Животное, которое умеет говорить. И это мое открытие! За это я явно получу Нобелевскую премию.

Но что, что он сказал? Что у него на уме? Не могу вспомнить. Он говорил тихо и серьезно, даже как-то строго. Абсолютно без юмора зверь. Разве он не сказал, что я должен выпустить его из клетки и сразиться с ним? Было ли это?

О, все плывет у меня перед глазами. Лаборатория постепенно растворяется в розовых облаках. Я должен спасти Клаудандуса!

ГЛАВА 7

— Это действительно крайне впечатляюще, что вы там изобразили, профессор. Но что общего имеют ваши занятия с теми моими собратьями, у которых безмятежным утром появились такие чудовищные раны на загривках, что их не мог бы спасти даже ваш чудодейственный клей?

— Но ведь это совсем просто, мой дорогой Френсис. Как вы, возможно, припоминаете, в последние месяцы моего знаменательного пребывания в лаборатории я всецело посвятил себя улучшению вашего вида. И мне удалось вывести таинственную «суперрасу», чей инстинкт охоты все же немного сбился. Один из плодов этой селекции в настоящее время рыщет по вашему району и регулярно вцепляется как сумасшедший (которым он и является) в подвернувшийся загривок. Безумно волнующая развязка, не так ли?

— Профессор, но это утверждение — чистое безумие! Вы, похоже, сами в плену леденящих душу мотивов ужаса, что, кстати, превосходно показал провал ваших исследований. Все связанное с «суперрасой», по-моему, просто глупости. Во-первых, для выведения породы требуется долгий промежуток времени и не одно поколение подвергшихся селекции животных. А вот времени, предоставленного вам в распоряжение, было в обрез. Во-вторых, в дневнике вы туманно намекаете, что хотите вывести особую породу, однако там нет ни слова о расе убийц. И в-третьих, выведение породы убийц (согласно невероятной случайности она действительно возникла), совершенно очевидно, с закрытием лаборатории прекратилось, и животные снова одичали. Итак, избавьте меня, пожалуйста, от своих сказок и выкладывайте-ка лучше всю правду!

— Верно, я немного сшельмовал. Ну, теперь я расскажу правду. Итак, навострите свои уши, покрытые шерстью, и будьте начеку: признаюсь, я сам — убийца! Как вы знаете, о страшных событиях конца 1980 года сказано в дневнике очень смутно. Есть повод для размышлений, не так ли? Да, да в конце своей научной работы я немного сошел с ума. Вечные размышления о «супе», о вашем виде и особенно о тайне генов Клаудандуса лишили меня разума. Вам следует направить все свое внимание на возбудителя моего психоза, а таковым было слишком интенсивное общение с вашими сородичами. Я вроде как помешался на вас, маленьких бестиях. Короче говоря, после самого крупного фиаско в моей жизни я не попал ни в сумасшедший дом, ни в могилу. Наоборот, я обладаю отличным здоровьем шизофреника, летаю по району как призрак оперы и убиваю кошачьих одного за другим. Зачем? Ну, потому что я сошел с ума, совершенно сошел с ума, понимаете? Я серьезно! При этом, само собой разумеется, я ловко скрывался, точно придерживался привычек животных и убивал свои жертвы характерным для них способом, то есть имитировал укус в загривок. Разве это не гениально?

— Боюсь, профессор, вы еще более безумны, чем сами думаете, потому что, очевидно, больше не контролируете вашу фантазию. Вы же не могли всерьез ожидать, что я куплюсь на весь этот бред о призраке оперы? Смотрите, вашу ложь легко разоблачить! Предположим, вы по-настоящему стали призраком, после того как спятили, чтобы прокусывать загривки моим собратьям, хотя такое предположение уже само по себе дурацкое и абсолютно нелогичное. Где вы с тех пор скрывались? Чем питались? На худой конец, с тех пор прошло восемь лет. Вы никогда не болели? Вы не маленькое животное, кто-то ведь должен был видеть, как вы гоняетесь по ночам за невинными кошками, по возможности за всеми четырьмя. Кроме того, по всей видимости, у вас давно не все дома; исключено, что вы способны на столь сложное и требующее выдержки занятие.