Корова - [12]

– Сделайте милость, Марья Аристарховна, – и Донской царственно протянул свою раненную длань Маше, а другой облокотился-таки о плечо Владимира Богдановича.

Но вскоре ему пришлось найти в себе силы стоять без подпорки: его атаковала муха. Донской попытался поймать опорной рукой назойливую представительницу класса насекомых отряда двукрылых.

– Фу, кышь, ишь разлеталась! Чего она ко мне прилипла-то, как к… Я не это имел в виду, – заметил он наши смешки, – а хотел сказать, как к мёду.

– Это не пчела, чтобы к мёду липнуть, – хихикал Паша. – Это же муха. А муху тянет, сам понимаешь, на что.

– На что это? – чуть не обиделся Донской.

– На продукты питания, – успокоила его Зинаида Олеговна. – Ты рукавом в сироп попал, вот она и учуяла сладкое.

Донской расстроился ещё больше и пошёл застирывать липкую массу на рукаве пиджака. Нартов понёс засахарившуюся клавиатуру спецам по обслуживанию офисной техники. Муха продолжала жужжать и носиться по всему кабинету.

– Вот чего бесится? – недоумевала Зинаида Олеговна. – Села бы где-нибудь в уголок да сидела молча. У меня лично нет никакого желания так носиться по стенам.

– И у меня, – устало вздохнул Владимир Богданович.

– На неё весна действует, – объяснил Паша. – Проснулась после спячки, вот и разминается.

– А мне кажется, это молодая муха, – сказала Машенька. – Муха нового поколения. Видите, какая она худенькая?

За мухой ещё какое-то время все гонялись в порядке очереди, но безрезультатно.

– До чего же и в самом деле манёвренная! – воскликнул уже Паша, когда в пылу сражения оторвал штору с карниза.

– Всё, заканчивайте с этой мухой, – замахал на него руками Никодимов. – Этак мы весь кабинет разнесём в щепки из-за такой глупости.

В этот момент заглянул начальник Завода и остался весьма доволен увиденным:

– Так-с, я вижу, у вас все при деле, все чем-то заняты. Похвально, ей-богу похвально!

– Да мы муху ловим, – наивно созналась чистая душа Машенька, а Владимир Богданович на неё зашикал и тут же, предварительно приняв вежливое выражение лица, добавил:

– Попутно с уборкой, Максим Викторович, попутно с уборкой, – и для подтверждения указал на Пашу со шторой на плече.

– Похвально! Надо будет всем намекнуть, а то в соседнем кабинете осу ловят совершенно без какой-либо дополнительной цели.

Начальник Завода ушёл, а мы как-то сразу обессилели от неравной схватки с беспокойным насекомым. Муха летала как хотела над нашими головами. Она праздновала победу. Иногда кто-нибудь лениво протягивал за ней руку, заранее зная, что не поймает её крошечное тельце. Просто так, чтоб хоть чем-то себя занять. Азарт в нас пошёл на убыль. Муха же совсем обнаглела и стала подлетать совсем близко, стала резкой теннисной подачей проноситься мимо чьего-либо уха или даже носа.

– Ну сколько можно! – вскрикивали мы по очереди. – Да отстань ты, прилипала! Зараза! Ну, попадись ты мне!

В конце концов все смирились с присутствием мухи в нашем отделе и, не сговариваясь меж собой, единодушно решили её игнорировать, хотя при этом каждый тайно лелеял мечту изловить и изничтожить эту беспокойную жужжалку. Даже решили устроить чаепитие, дабы доказать мухе, что она для нас не представляет никакого интереса. Все налили себе кипятка и разошлись с чашками к своим столам. Решили завязать какую-нибудь беседу, чтобы хоть как-то отвлечься от жужжания невоспитанной мухи.

– А моему внуку учительница в дневнике написала: «Ваш ребёнок в гробу видел кубические корни и степени», – начал для закваски Владимир Богданович. – Каково, а?

– Хе-хе! – вяловато реагировали мы. – Да-а. Каламбурчик-с.

– Жжж-ж-ж! – нагло врезалась в нашу высокоинтеллектуальную беседу подлая муха.

– А я вот купила книгу «Тысяча и одна ночь», – продолжила программу по игнорированию мухи Зинаида Олеговна, – а там не тысяча и одна, а даже и полсотни не наберётся. Кругом обман! Даже уже в книгах людей обсчитывают.

– Да-да, уже и писатели взялись обсчитывать читателей, – возмущённо галдели мы, чтобы заглушить звуки мушиных трелей. – А кто там автор-то? Кто автор?

– Древние арабы.

– Вж-ж-жик, жу-жу-жу! – муха выполнила мёртвую петлю и вошла в штопор.

– Чтоб тебе!.. – первым не выдержал Нартов.

– …околеть! – закончил за него фразу Паша.

Владимир Богданович швырнул в муху журналом учёта посещения планёрок. Муха ловко отскочила, набрав необыкновенную скорость, но не рассчитала габариты помещения, врезалась в стенку, а от стенки спружинила прямо в мою чашку с горячим чаем. Даже брызги полетели в разные стороны.

– Ну всё, отлеталась! – победно констатировал Никодимов.

– Наконец-то! – вздохнула Зинаида Олеговна.

– А почему именно в мою чашку? – растерянно заверещала я.

– Так это ж тоже мясо, Натаха! – обнадёжил Паша. – Диетическое!

– Дура ты, дура, – ругал муху Нартов. – Куда же ты в кипяток-то?

– А мне… мне её жалко, – виновато призналась Машенька.

– А нам нет, – пожали плечами мужчины.

Муха плавала в моей чашке, распластав крылышки и беспомощно перебирая лапками. Я поддела её ложечкой и выложила на клочок газеты. Вид у мухи был жёванный и помятый. Короче говоря, несчастный был вид. Причём настолько несчастный, что рука не поднималась её прихлопнуть. У меня, во всяком случае, хотя Паша уже было собрался лишить её жизни.