Корова - [11]

Но сон пропал. Не идёт сон и всё тут. Закрываю глаза и вижу мусорный бак, знаю, что сейчас увижу там что-то такое, чего не может быть и чего быть не должно. Ужасаюсь, что это состояние продолжится у меня два-три дня, а то и больше. И отвоёванное у сна время будет тратиться не на что-то продуктивное и нужное, а на страшные воспоминания, засевшие в сознании острой занозой.

Вот тебе и лекарство ото сна. Оказывается, оно уже давно изобретено человечеством. Нет, такое лекарство очень уж болезненно, как уколы толстой иглой. Надо бы что-то более щадящее, какую-нибудь приятную на вкус пилюлю в сладкой оболочке… А лучше его вообще не употреблять даже в умеренных дозах. Лучше уж спать и видеть цветные сны. Хотя бы иногда.

Муха

Имеет место быть в наше время такое заболевание, как корпоративная скука. Оно носит массовый характер, как и массовый психоз. Приходит незаметно, словно падение барометрического давления. В нашем отделе чаще всего случается в конце месяца, когда отчёты сданы, а новые планы работы ещё не утверждены. Тогда весь энтузиазм сотрудников может обратиться к извлечению нетипового шурупа из крепления крышки чьего-либо рабочего стола и замены его на типовой или к перестановке папок на полках не по алфавиту, а по датам внесения последних изменений. И всё единственно для того, чтобы хоть чем-то занять себя.

Но в этот раз у нас до такого приступа не дошло. А всё из-за неё, из-за мухи. Она вторглась в начинающую скучать корпорацию, должно быть, как и все прочие, через форточку. Не через отдел же кадров. Были до неё и другие насекомые, но мы их всех выгнали: кого в дверь, кого в окно, а кого-то и на тот свет. Но осталась одна. Она никак не желала покидать чертоги нашего техотдела. Мало того, она дико негодовала, когда замечала в нас желание как-то с ней расправиться. «Чего вам от меня надо? – справедливо жужжала она, резво разрезая воздух между нашими неловкими растопыренными руками. – Что я такого сделала?! Весна пришла, а вы такие злые… Эх, люди».

Во всём отделе проснулся первобытный инстинкт охоты за убегающей дичью и никак не хотел засыпать. Начальник сего отдела Владимир Богданович Никодимов гонялся за несносной жужжащей точкой с мухобойкой, но она ловко уходила от преследования.

– Уф-ф, до чего же манёвренная муха! – вздыхал он в конце концов и тяжело опускался на свой стул. – Молодёжь, может кто из вас её поймает?

– Щас я её сделаю! – заверял всех технолог Паша Клещ и начинал лупить мухобойкой по всему, что ему попадалось на пути, но только не по мухе.

Когда он в таком запале разбил заварочный чайник отдела, инженер Зинаида Олеговна отняла у него мухобойку и сама вступила на тропу войны с мухой:

– Надо её хитростью, понимаешь, хитростью. Сейчас я ей сахарку насыплю, она на него сядет…

– Лучше сладкой воды ей налить, – зевнул разомлевший на солнечном пятне от окна технолог Нартов. – Я где-то слышал, что мухи охотнее питаются жидкой пищей, чем твёрдой.

В блюдце налили сладкой воды и поставили его на тумбу рядом с компьютерным столом. Муха сплясала боевой танец по стенам, окнам, потолку и там остановилась. Застыла на одном месте. Мы тоже застыли, ожидая её спуска к блюдцу с сиропом.

Тут вошёл начальник цеха контрольно-измерительных приборов Донской, человек во всём положительный, но крайне неустойчивый. У него была привычка при вертикальном положении тела облокачиваться на что-нибудь. И ни как-нибудь, а в этакой античной манере, как статуя Геракла у лестницы Камероновой галереи. Как ни войдёт куда, так непременно вздохнёт, словно только что вагон кирпичей разгрузил в одно лицо, и облокотится на что-нибудь. Иногда даже на кого-нибудь. Один раз так облокотился на важную чиновницу из Управы. Шуму было столько, что врач из здравпункта по своим медицинским связям даже выхлопотал Донскому липовую справку о «спазматических помутнениях сознания с нарушениями устойчивости». Чиновнице от этого, вопреки ожиданиям, легче не стало, а сделалось грустно до слёз: вот так облокотился мужчина в кои-то веки, да и то по причине помутнения сознания.

Вот и сейчас он облокотился на тумбу, попал локтем прямо в блюдце, вскрикнул, дёрнулся. Блюдце полетело вниз на клавиатуру главного компьютера, а следом его «нагнал» сладкий сироп. Сироп пролился на клавиатуру, словно долгожданный дождь упал на потрескавшуюся от зноя землю. Сразу же впитался. Клавиши стали залипать намертво, а муха ликовала под потолком, празднуя победу над человеческой неповоротливостью.

– Ну куда ты, куда ты ручищей-то своей влез?! – орал на Донского начальник техотдела. – Для тебя, что ли, поставлено?

– Так я же не знал. Откуда я мог знать, что у вас тут стоит?.. Вы специально его поставили! Все знают, что у меня временное нарушение устойчивости случается, и мне нужна точка опоры, вот и издеваются. Сейчас зашёл в бухгалтерию, а у них канцелярские кнопки специально на столе рассыпаны. Вот, палец наколол, а им смешно.

– У тебя это «временное нарушение» уже полвека продолжается!

– Не ори на меня! На меня нельзя орать. У меня и справка имеется.

– Ой, Сергей Геннадьевич, давайте я Вам палец пластырем заклею, – откликнулась на чужую боль добрейшая лаборантка Машенька.