Королевский краб - [38]

— Петрович, — спросила Коляду одна из лучших укладчиц, Лидия Бедрова, — говорят, шторм намечается?

— Если бы шторм, Лидочка. Циклон синоптики обещают. У Хонсю он зародился и двигается в наши края. А может, и минует нас, проскочит мимо. Тогда нас покачает чуток, мы отдохнем и снова возьмемся за дело.

— Денек, Петрович, отдохнуть не мешает. Уже месяц досыта не спали. Так что пусть денек-другой поштормит. Мы возражать не будем!

— Кач будет, обязательно будет, — пообещал Борис Петрович и тяжело вздохнул. — Завтра отдохнете, а сегодня надо до победного!

— Нам это не впервой, до победного, — сказала Лидия Ивановна, и ее руки замелькали еще быстрее. Мне показалось, что сообщение Коляды ее обрадовало. Как же, завтра возможен отдых, а сегодня где-то бедствует «семерка» и плачет в своей каюте Настя. Как говорится, кому что… Вот я проходил мимо Нади, она с тревогой спросила:

— «Семерку» нашли?

— Откуда ты про них знаешь, Надя?

— Близнята прибегали и сказали, что тетя Аня нервничает.

— Ты путаешь, Надя. Это Настя нервничает. Сама понимаешь, там Женя…

— И Сергей там, — после этих слов девушка всхлипнула. — Скажите правду, что с ними?

— Я этого не знаю. А ты не волнуйся. Быть может. «семерку» уже подняли на балыки.

— На ходу?

— Извини, Надя, я забыл. Мы снялись с якорей и пошли к ним навстречу. Ведь у них самое дальнее поле…

— Там сильно штормит?

— Нет. Просто легкий ветерок. И ты не думай ничего плохого, Надюша.

— Да я не думаю, но знаете… у меня просьба: увидите Таню или Галю, скажите им, пусть подменят меня на полчасика. Я очень их прошу, пусть подменят.

— Ладно, передам твою просьбу.

Когда на столе у Лидии Ивановны выросла целая гора готовых к закатке полных банок, подошел майнальщик — мрачного вида рабочий по прозвищу Керя. Керя быстро сгрузил строп на конвейер, а подбежавшая учетчица записала выработку Бедровой, восхищенно сказала:

— Опять у вас больше всех, Лидия Ивановна!

Полные баночки поехали на конвейере к закаточным станкам, а затем они попадут в жаркие пасти автоклавов и успокоятся в ящиках ликвидного цеха. Они будут там лежать до тех пор, пока не подойдет перегрузчик, а дальше им предстоит долгий путь во все концы земного шара…

Иной человек может спросить: «А почему их не продают у нас в стране?»

Вспомним прошлое. Крабовые консервы штабелями лежали в наших магазинах, и цена их — запомним это — была невысокой, меньше рубля, но они практически не пользовались спросом долгие годы. Вот почему было решено продавать крабов за рубежом. Богатые гурманы платят за них очень хорошо, говорят, до десяти долларов за баночку. Когда об этом узнал Костя Жданов, он деловито спросил:

— А если доллары на рубли перевести?

Ему отвечали:

— Тогда, значит, девять рублей за баночку.

Практичный Костя почесал затылок и сказал:

— Все правильно. Пусть эту чуду морскую покупают буржуи.

А вот Генка закапризничал:

— Хочу деликатес, чем я хуже буржуя?

— Иди ешь, — сказал Костя. — Поднимись на палубу и ешь крабца сколько влезет.

— Я хочу покупать его в магазинах, — упрямился Генка.

— Девять рублей баночка.

— Дорого!

— А в Сингапуре покупают и не говорят, что дорого.

— Так у них куры деньги не клюют. От жира, гады, бесятся!

— А ты от чего бесишься?

— Так хочу, как они, деликатес пробовать. Чем я хуже буржуев?

— Эх ты, дура, — засмеялся Костя. — Ты не хуже, а лучше. Ты ведь рабочий человек. Вот на крабовую путину приехал, не испугался, и честно работаешь, рубаешь краба от пуза. Запомни — даром!

— Меня, Костя, уже тошнит от них. Они быстро приедаются. Вот картошечки бы молоденькой, отварной, да с нашими кубанскими помидорами!

Мы все только облизнулись, вспомнив молодую картошку и помидоры. Действительно, это вещь! На дворе уже конец июля, лето в разгаре, а что мы тут видели кроме надоевших крабов? Правильно сказано: «Что имеем, не храним, а потерявши — плачем». Вот у Виры-майны Феди был заветный пузырек. В нем — несколько десятков граммов укропного экстракта. И все норовили сесть обедать за один стол с Федором. Он — мужик совестливый, покряхтит-покряхтит, но каждому соседу по столу капнет в тарелку экстракта. И тогда от борща такой дух идет, что во всех концах столовой начинают кричать: «Ребята, имейте совесть, уберите свой огород!» Не выдержал однажды и Сабир Сабирович, старшина «азика», подошел к Феде и, воровато озираясь, предложил ему за пузырек четвертной. Федор категорически отказался и этим очень удивил Генку. «За четвертной можно хорошие шкеры купить, — говорил он мне. — В судовом магазине есть японские шкеры. Федя давно их мылится купить, да деньги жалеет. Ну почему он не продал свой укроп Сабировичу, почему?»

Вот чудак-человек этот Генка! Он никак не мог попить, что для Федора Сабирович — какой он ни есть пройдоха — прежде всего товарищ, которому негоже продавать копеечный укроп за такие деньги. Федя поступил по-своему. Он засопел, покраснел, словно краб, которого опустили в кипяток, и… отказал старшине. А на следующий день он обошел в столовой все столы и в тарелку каждого капнул экстракта. Пузырек, конечно, моментально опустел, и тогда Федя с чувством явного облегчения выкинул его в иллюминатор…