Королевский двор Франции в эпоху Возрождения - [45]

); наконец, Главными шталмейстерами являлись, соответственно, известный капитан и дипломат сеньор де Асье-ан-Керси, Жак Рикар де Женуйак (Jacques Ricard de Genouillac, sieur d'Assier-en-Quercy), а позже (после его смерти), с 1546 г. — Клод Гуффье, герцог (без пэрского сана) де Руанне (Роанне) (Claude Gouffier, duc de Rouannais) (ум. 1570). Т. е., все указанные лица представляли фамилии, возвышенные только королями в силу верности и лояльности; они занимали коронные должности, при этом обладая разными титулами, разной иерархии, поскольку герцоги-пэры превосходили герцогов не-пэров, не говоря уже про сеньоров-баронов. Гизы вместе с тем могли претендовать на исключительное положение в иерархии герцогов, поскольку считались «иностранными принцами», выходцами из дома суверенных герцогов Лотарингии, лена Священной Римской империи, уступая по рангу только принцам крови, но вместе с тем претендуя на большее. Герцоги де Лонгвили, в силу незаконного происхождения своего предка, графа Дюнуа, в свою очередь, тоже были всего лишь знатными дворянами, зависящими от того, какой статус им пожалует король. Позже, в 1571 г. Карл IX, предвосхищая нарастающий династический кризис, наделил их рангом принцев крови, но не решился нарушить негласный фундаментальный закон королевства и предоставить им право наследования короны. В 1576 г. Генрих III своим эдиктом окончательно закрепил статус принцев крови, постановив, что на официальных церемониях (solennités publiques) у них есть право старшинства (préséance) «над остальными принцами и пэрами Франции»[365].

2.4. Коронные должности и главные службы дома короля

Коронные придворные должности, таким образом, также были выстроены в иерархическом порядке, что, правда, не всегда соответствовало реальному доходу и фактическому влиянию, властным возможностям того или иного лица, и приводило к формированию конкурентного поля при дворе. Существующая субординация в рамках структуры двора не всегда предполагала степень близости к королевской персоне и соответствующие ей блага. Франциск I и Генрих II вели при дворе и со своим двором сложную, многообразную и многоходовую кадровую игру, не позволяя по мере возможности усиливаться какой-либо партии или группе придворных, лавируя между ними, используя в своих интересах противоречия и манипулируя милостями, в зависимости от обстоятельств. Такая политика вела, как отмечалось, к росту соперничества между знатнейшими семьями королевства.

Так, самым высокооплачиваемым сеньором Франции с годовым жалованьем 18 тысяч турских ливров являлся герцог Клод де Гиз-Лотарингский (1496–1550), занимавший придворные посты Главного камергера, Главного распорядителя волчьей охоты короля (Grand veneur) и одновременно исполнявший должность губернатора Бургундии, являвшийся носителем коронного чина[366]. Благодаря своему влиянию, он сумел обеспечить сыновьям, помимо права наследования своих постов, обретение двух из трех придворных коронных должностей (Главного распорядителя двора, отобранную у Франсуа де Монморанси в 1559 г., и Главного камергера), превратив свою семью в третью по значимости во Франции, после царствующих Валуа и принцев крови Бурбонов[367]. Уже при Франциске I ему значительно уступал в доходах его главный политический конкурент, барон Анн де Монморанси, Главный распорядитель французского двора, с жалованьем в 12 тысяч ливров. Жалованье остальных носителей ключевых придворных и государственных чинов, в том числе коронных, колебалось от нескольких сот ливров до нескольких тысяч, меняясь от царствования к царствованию[368]. Придворные нижестоящих должностных ступеней обычно получали от 200 до 1500 ливров, что не покрывало их расходов на пребывание при короле. Несмотря на это, судя по всему, итоговые затраты на двор были огромными: венецианский посланник Марино Джустиниано (Marino Guistiniano) приводит следующие цифры (1537): из 5 550 000 турских ливров годовых доходов всей страны 1 500 000 расходовалось только на двор[369].

Формально коннетабль Франции и канцлер в государственной иерархии коронных чинов опережали Главного распорядителя двора, но на деле это являлось лишь формальным признаком функциональной важности и исключительного почета должности, поскольку король имел право манипулировать закрепленными за ними полномочиями, увеличивая их или уменьшая, либо вообще лишая таковых. Так, Главный распорядитель двора барон де Монморанси в 1538 г., в противовес Гизам и Бурбонам, стал коннетаблем Франции, соединив в одном лице сразу два ключевых коронных поста, однако, впав позже в немилость, фактически оказался не у дел и был удален от двора[370]. Более того, Франциск I вывел должность коннетабля из штата дома короля, где она формально значилась и куда более не была возвращена, чтобы избежать конфликта интересов и заодно минимизировать ее военно-политическое влияние[371]. При этом король не мог своим указом лишить Монморанси его коронных постов, полномочия которых были ему вновь возвращены при новом царствовании, Генрихом II, в 1547 г.[372] Однако короли могли отнимать право исполнять должностные обязанности и оставлять вакантными коронные чины (в случае смерти ее держателя) на многие годы, повторяя опыт Капетингов. Так, должность того же коннетабля после смерти Анна де Монморанси (1567) в разгар Религиозных войн оставалась не занятой вплоть до 1593 г. Также Франциск I не рискнул возвращать должность