Королевский двор Франции в эпоху Возрождения - [44]

Луиза Савойская (1476–1531), вдовствующая графиня Ангулемская, пройдя суровую школу политического воспитания при дворе своей тетки Анны де Боже, дочери Людовика XI и «Великой регентши» Франции, а затем, выдержав не менее жесткую борьбу с королевой Анной Бретонской, бесспорно, была самой влиятельной дамой двора, предвосхитившей роль Екатерины Медичи[359]. Именно Луиза Савойская, с позволения короля, устанавливала церемониальные порядки в 1515–1531 гг., создав при этом прецедент, когда она, будучи только герцогиней (титул, дарованный ей сыном в 1515 г.) Ангулемской, при публичных выходах или торжественных мероприятиях следовала сразу за королевой Франции, предшествуя дочерям Франции, включая свою дочь Маргариту, королеву Наваррскую[360]. Позднее этим воспользуется Екатерина Медичи, которая, будучи не герцогиней-матерью, а королевой-матерью Франции, вообще оттеснит в церемониальном порядке царствующую королеву на второй план.

В это церемониальное пространство нового двора удалось довольно быстро включить самые знатные фамилии Франции. Уже с конца XV в. существующая иерархия элиты французского общества начала заметно меняться. С исчезновением суверенных домов на первое место выдвинулась знать средней руки, которая долгое время служила оплотом династии Валуа в деле собирания королевского домена. Двор короля окончательно превратил эту знать из феодального рыцарства в придворное дворянство, став цементирующей основой второго сословия. Желая привязать к себе дворянство и образовать качественно иной, служилый элитарный слой, ренессансные монархи стали практиковать создание новых герцогств — сеньорий высшего достоинства. Причем, возводимые в этот ранг фьефы намеренно были рассредоточены территориально и находились внутри королевского домена, земли которого по закону были неотчуждаемы. Все это не позволяло новой знати думать о феодальном сепаратизме прежних времен. Так, во времена Франциска I и Генриха II одними из первых новоявленных герцогов стали представители боковых ветвей Лотарингского и Бурбонского домов — Гизы (1527), Монпансье (1538), а также Монморанси (1551) — самый старый баронский род страны.

Сеньоры французского происхождения, чьи земли возводились в ранг герцогств, вместе с титулом герцога получали, как правило, также титул пэра Франции. Это старинное достоинство, берущее начало еще в ХII в., присваивалось прямым вассалам короля (см. выше). Пэрам дозволялось присутствовать на заседаниях Парижского парламента и быть судимыми только равными по положению лицами, а также исполнять самые почетные обязанности при больших церемониях — королевских свадьбах, коронациях, похоронах, претендовать на высшие должности в доме короля и при дворе. Институт пэров, однако, к середине XVI в. начал превращаться в предмет беспокойства для короны, поскольку появление новых герцогов-пэров привело к их ожесточенной взаимной конкуренции при дворе, что в итоге негативно сказалось на судьбах королевской власти в условиях начавшихся в середине столетия сорокалетних Гражданских войн (1559–1598)[361].

Конечно, сильная королевская власть могла осуществлять политику манипулирования герцогскими клиентелами, равно как должностями и полномочиями, вполне в духе Макиавелли и общегосударственной целесообразности. В том числе благодаря этому, в течение XVI столетия корона сумела создать четко отлаженную систему двора, должностная иерархия и церемониал которого дожили вплоть до Революции 1789 г. Последующие короли лишь улучшали заложенное их предшественниками. Причем, эта система была законодательно конституирована в общегосударственную систему власти и управления. Завершил создание этой системы уже внук Франциска I, Генрих III, который закрепил иерархию высших должностных лиц короны — главных коронных чинов, прописав их статус в Положениях об Ордене Святого Духа в декабре 1578 г., что затем вошло в Кодекс Генриха III 1587 г.[362]. В апреле 1582 г. специальной грамотой в адрес Парижского парламента (lettres-patentes) король окончательно утвердил и уточнил эту иерархию: «…Отныне никто не может… предшествовать, следовать или опережать в каком-либо месте лиц, являющихся главными коронными чинами Франции — коннетабля Франции, канцлера, хранителя печатей, Главного распорядителя французского двора, Главного камергера, Адмирала, маршалов Франции [четыре персоны], Главного шталмейстера, за исключением принцев крови и принцев иных четырех домов, которые есть в нашем королевстве»[363]. Таким образом, три ключевые придворные должности — Главный распорядитель двора, Главный камергер и Главный шталмейстер — были подтверждены как коронные, т. е. несменяемые, с особым статусом общегосударственного, публично-правового порядка[364].

С 1526 г. должность Главного распорядителя занимал королевский фаворит и друг юности (паж при принце — enfant d'honneur), барон Анн де Монморанси (Anne de Montmorency) (1492–1567), который при Франциске I так и не стал герцогом; Главными камергерами до 1537 г. были герцоги (с 1504 г.) де Лонгвиль (Longueville) — представители побочной ветви Валуа, а после — герцоги де Гизы (