Король-Уголь - [112]

— И это тоже не пустяк! — вставил Мойлен. — Знаете, сколько у нас организаторов? Девяносто семь! И ни одного из них до сих пор не поймали!

Хал слушал в изумлении. Ему открылась новая сторона рабочего движения. Этот спокойный, рассудительный старый немец — по виду типичный владелец колбасной лавки, и этот жизнерадостный ирландский паренек, какие ходят под ручку с барышнями на благотворительный бал пожарников, — оба эти человека были предводителями армии минеров, подрывателями могучей крепости алчного Питера Харригана!

Хартмен предложил Джерри испробовать силы на этом поприще. Его несомненно выгонят из Северной Долины, поэтому он ничего не потеряет, если сразу вызовет семью в Педро. Так он, пожалуй, сохранит для себя роль организатора. Дело в том, что шпики имеют обычай следовать за человеком до самой шахты и уже там выяснять его личность. А если Джерри поедет поездом в Уэстерн-Сити, то он может сбить их со следа и после перебраться в какой-нибудь другой поселок для организационной работы среди итальянцев. Джерри принял это предложение с восторгом: оно отодвигало тот страшный день, когда Роза и малыши будут брошены на милость судьбы.

Во время этой беседы раздался телефонный звонок. Звонил секретарь Хартмена из Шеридана, чтобы сказать, что он получил весть от похищенных делегатов. Всю группу — восьмерых мужчин и одну женщину, Мэри Берк, — довезли до Хортона, небольшой станции, на боковой ветке. Там их насильно, под угрозой избиения, посадили на поезд. Но они сошли на первой остановке, объявив о своем намерении ехать в Педро. Вскоре они, вероятно, появятся в гостинице.

Халу захотелось присутствовать при этой встрече. Он вышел на улицу предупредить брата, что задержится. По этому поводу, конечно, вспыхнул новый спор. Эдуард напомнил ему, что виды города Педро нагоняют скуку своим однообразием, на что Хал мог ответить лишь предложением познакомить Эдуарда со своими друзьями. Это люди, от которых Эдуард может многому научиться, если захочет. Отчего бы ему не присутствовать при встрече с шахтерскими делегатами, которые отважились на героический подвиг и стали жертвами преступления! Отнюдь не скучные люди! Например, синеглазый Тим Рэфферти — молчаливый гном с перепачканным лицом, вырвавшийся из темного подземелья и нежданно-негаданно раскинувший золотые крылья высокого красноречия. Или Мэри Берк, о которой Эдуард может прочесть в сегодняшнем выпуске «Уэстерн-Сити газетт». Ее называют там «шахтерской Жанной д'Арк» или еще как-то не менее живописно. Однако мрачное настроение Эдуарда не рассеивалось. Он уже видел имя брата на столбцах газеты по соседству с этой ирландской Жанной д'Арк!

Джерри Минетти повел Хала перекусить в какое-то место, которое Эдуард назвал презрительно харчевней. Сам же Эдуард в гордом одиночестве отправился обедать в ресторан гостиницы «Америка». Но он недолго пребывал в одиночестве. Вскоре за его стол усадили востроносого человечка, который немедленно попытался завести с ним разговор. Он — коммивояжер, продает скобяной товар; а чем торгует джентльмен, полюбопытствовал он. Эдуард холодно ответил, что не торгует ничем, но от коммивояжера не так-то легко было отвязаться: по-видимому, профессия этого человека отучила его от самолюбия. В таком случае, может быть, собеседник интересуется шахтами? Не посетил ли он какие-нибудь из них? Незнакомец так упорно возвращался к этой теме, что Эдуарда осенила, наконец, догадка: да ведь это его обнюхивает ищейка Компании! Как ни странно, но этот случай вызвал у Эдуарда большее возмущение режимом Питера Харригана, чем все страстные речи младшего брата об угнетении людей в Северной Долине!

20

Вскоре после обеда в гостиницу прибыли все члены похищенного комитета, усталые физически и подавленные морально. Они спросили Джохана Хартмена, и их направили наверх в номер, где между ними и руководителями профсоюза произошла драматическая сцена. Восемь мужчин и женщина, отважившиеся на героические действия и ставшие жертвами преступления, не могли легко согласиться, чтобы все их труды, все их самоотверженные старания пошли насмарку. И они не стеснялись высказывать свое мнение о тех, кто их сейчас предавал.

— Вы всегда подзуживали нас, — кричал Тим Рэфферти. — Сколько я себя помню, вы приставали к моему старику, чтобы он помогал вам. А теперь, когда мы делаем то, что вы просили, вы плюете на нас!

— Мы никогда не просили вас объявлять стачку! — заявил Мойлен.

— Это правда. Вы только требовали с нас членские взносы, чтобы вашему брату сытно жилось!

— Не так уж сытно живется нашему брату! — спокойно возразил Мойлен. — Вы могли бы это проверить при желании.

— Ладно, как бы там ни было, вам заработная плата идет, а нам дудки! Мы выброшены на улицу. Посмотрите на меня, на него, ведь почти у каждого из нас есть семья! У меня мать старуха и куча братьев и сестер, а моего старика загубили — он уж не сможет работать. Как вы думаете, что с нами будет?

— Мы постараемся вам немного помочь, Рэфферти.

— Ну вас к черту! — закричал Тим. — Не надо мне ваших подачек! Если я захочу получить милостыню, я обращусь в совет графства. Это тоже свора хапунов, но они хоть не притворяются друзьями рабочих!