Король-Солнце - [26]

Суд над маршалом Люксембургским продолжался четырнадцать месяцев. Его обвиняли в колдовстве с це­лью избавления от опекуна вдовы, на которой маршал хотел жениться, и умерщвления своей жены. С помо­щью колдовства маршал Л юксембругский желал добить­ся любви принцессы Тангри и побед на иоле брани. Вы­ступая на суде, обвиняемый говорил много, но не очень красноречиво. Однако был в конце концов признан не­виновным по всем пунктам, а его секретарь приговорен к галерам. После судебного процесса Люксембургский уехал на неделю в свое поместье, а когда вернулся, то король не только не вспомнил о суде, но даже дал под командование маршала отличные войска, с которыми тог одержал ряд крупных побед.

Остальные вельможи, проходившие по подобным делам, тоже были оправданы. Они все честно сознались, что являлись клиентами мадам Вуазен, но доказатель­ства их причастности к отравлениям не были представ­лены. Показания же страшных преступников, содержав­шихся в Винсене, суд во внимание не принял, посчитав их сомнительными. Chambrc Ardent был в обществе край­не непопулярен и вызывал только насмешки.

В Париже ходили слухи, что король собирается про­вести моральную чистку и положить конец содомии, каравшейся сожжением на костре. Было известно, что к этому пороку Людовик питал особое отвращение. За вре­мя царствования он несколько раз предпринимал по­пытки покончить с ним раз и навсегда. Но советники каждый раз отговаривали короля, ссылаясь на непрео­долимое препятствие — Мсье. Трудно справиться с по­роком, не затронув при этом брата короля. Действитель­но, маленький человечек мозолил глаза при дворе и в армии и не брезговал общаться с людьми сомнитель­ной репутации, которых щедро одаривал румянами, духами и бриллиантовыми брошами, служившими им своеобразными охранными грамотами. В обществе ца­рила атмосфера всеобщей подозрительности. В тс годы никто нс мог спать спокойно. Под подозрение попал даже сам великий Расин, который являлся клиентом Вуазен. Когда скоропостижно скончалась его любовни­ца (возможно, в результате аборта), был подписан при­каз о задержании поэта, но в конце концов сделано эго нс было.

•Вскоре следствие затормозилось, а потом и вовсе было прекращено. Причиной послужило то, что после многомесячного пребывания в Винсене преступники все как один начади называть имя мадам де Монтеспан. После казни Вуазен и ее сообщниц арестовали полторы сотни гадалок, похитителей детей, алхимиков, мошен­ников, лишенных духовного сана священников, про­мышлявших абортами повитух, торговцев ядами и лю­бовными зельями и прочих порочных обитателей дна общества. Среди них оказался человек по имени Лесаж, освобожденный от галер одним из влиятельных друзей Вуазен. Вопреки настоятельному совету Ла Рейни, Лу- вуа предложил Лесажу в обмен на информацию свобо­ду. И тот не преминул воспользоваться предложенным. Лесаж первым упомянул имя мадам де Монтеспан. По его словам, он знал, что Вуазен возила ей в Сен-Жер­мен какие-то порошки. Еще раз имя фаворитки короля под пытками назвала мадам Филястр. Она призналась, что госпожа Монтеспан покупала любовные привороты и порошки. Правда, позже Филястр отказалась от своих слов. Вслед за этим обвинения в адрес мадам де Мон­теспан посыпались как из рога изобилия. Казалось, что все заключенные сговорились. Они единодушно подтвер­дили, что Вуазен часто навещала Атенаис в Кланьи и при дворе, вынашивая какие-то зловещие планы. Ате­наис на протяжении ряда лет давала королю приворот­ное зелье и принимала участие в черной мессе. Когда колдунья посоветовала отслужить еще две, мадам де Монтеспан будто бы сказала (и это придает обвинению некое правдоподобие), что у нее нет времени. Так что, остальные мессы с принесением в жертву младенцев были проведены для Монтеспан в ее отсутствие. С каж­дым днем обвинения приобретали все большую весо­мость. В день своего ареста мадам Вуазен должна была преподнести королю отравленную петицию. По много­численным свидетельствам, она передала мадмуазель де Фонтанж пару отравленных перчаток.

Ла Рейни доложил обо всем королю. Тут же было назначено заседание кабинета министров под предсе­дательством самого Людовика, которое продлилось не­сколько дней. Все это доказывает серьезность обсуждае­мого вопроса. Это и понятно, ведь мадам де Монтеспан была королю почти второй женой, матерью его люби­мого сына и Людовик продолжал питать к Атенаис не­жные чувства, она по-прежнему жила у него в доме. О том, чтобы привлечь Монтеспан к ответственности, не могло быть и речи. Поддержанный министрами король приказал дело прекратить и собранные в ходе расследо­вания материалы сжечь. Только Ла Рейни голосовал против принятого решения, мотивируя это тем, что следует положить конец отравлениям во Франции и что распускать трибунал на этапе дознания несправедливо. «Различия в наказаниях за одно и то же преступление подорвут доверие к королю и дадут повод усомниться в его правосудии, — добавил шеф полиции. — Кроме того, уничтожение материалов следствия приведет к тому, что будут утрачены показания, содержащие факты, подтвер­ждающие невиновность некоторых заключенных». Ко­роль ответил, что судебные разбирательства могут про­должаться при условии полного отсутствия показаний против мадам де Монтеспан. Однако в деле содержалось так много обличающих ее фактов, что правосудие пре­вратилось бы в пародию на самое себя. Тогда Ла Рейни предложил единственно возможный при сложившихся обстоятельствах вариант — Lettre de cachet, документ, скрепленный печатью короля и означавший тюремное заключение без суда и следствия. Король должен был подписать особое письмо, в котором перечислялись имена всех, кто проходил по делу и находился в тот момент в заключении. Этот означало, что все сто сорок семь человек, обвиняемые в страшных злодеяниях, из­бегут участи, которая ожидала бы их в случае призна­ния вины — дальнейших пыток и сожжения на костре. В то же время те немногие, кто мог быть доказать свою невиновность и быть оправдан, обречены, как и все остальные проходившие по делу, провести остаток жизни в застенках. Для таких преступников, как лишенный духовного сана священник по имени Гибург, якобы проводивший черную мессу и помогавший мадам де Монтеспан в богохульных молитвах, известный отрави­тель Трианон, Шаиелен, обучившая Филястр ее бого­противному ремеслу (абортам), и сам Гале, это реше­ние стало нежданным подарком судьбы. Если бы Вуазен, Босс и Вигуро к этому моменту были еще живы, то и им удалось бы избежать казни.