Коробочка с синдуром - [3]

Много было по пути и других дружеских встреч. Но именно эта ярче всего запечатлелась в памяти. Да, это была встреча с той молодой, полной сил и надежд трудовой Индией, за счастье которой борется своими рассказами Маркандэй.

Писатель горячо верит в неиссякаемые силы своего пробудившегося народа. Он вводит нас в сокровенный мир мыслей и чувств простого труженика, и сквозь его будничные заботы и тревоги перед нами раскрывается прекрасная душа, способная на большие чувства, на благородные, самоотверженные поступки. Потомком эпических богатырей кажется мудрый, старый деревенский силач, великодушно подающий руку помощи поверженному противнику («Хозяин Гульры»). Трогательна самозабвенная любовь робкого юноши Кумара, решившегося нарушить старый священный обычай во имя спасения своей любимой («Ветка нима»). Ради счастья близкого человека не щадит своих сил, надрываясь от непосильного труда, застенчивый подросток Санохар («Для счастья сестры»), И даже трагический рассказ «Сочные листья и острые шипы» завершается неожиданным светлым аккордом: верится, что мужество и трудолюбие крестьянина Бхолы окажутся сильнее постигшего его несчастья.

Мужество и трудолюбие! В этих прекрасных чертах индийского народа залог его светлого будущего.

Маркандэй — молодой писатель. Ему только тридцать лет. Пожелаем ему так же твердо идти и дальше по избранному им пути. И пожелаем счастья его живым героям — тем, кто под знойным солнцем шагает за плугом, сажает сады и орошает поля, давая жизнь тысячам новых всходов на индийской земле.

С. Северцев

Хозяин Гульры

Эй! Кто там жнет мой сарпат[1]? — прокричал богатырского роста человек, остановившись под деревом на краю сада и снимая с плеча длинную бамбуковую палку. Его сердитый окрик, как раскат грома, разнесся далеко по окрестностям Гульры. Ну и голос у хозяина! Заслышав этот гулкий, рокочущий бас, случайный прохожий невольно вздрагивал, а птицы с испуганными криками срывались с деревьев. Правда, крестьяне, работавшие в манговом саду Гульры, давно привыкли к зычному голосу своего хозяина. Да иначе и быть не могло: ведь он дневал и ночевал в саду. Здесь все повиновалось его приказу.

Но тот, кто прятался среди высоких стеблей сарпата, словно и не услышал этого грозного окрика.

Досадливо нахмурившись, хозяин Гульры зашагал к сарпатовым зарослям.

На ходу он придирчиво взглянул на свое могучее полуобнаженное тело. Оно было еще крепким, это опаленное солнцем тело старого силача, но кожу уже избороздили бесчисленные мелкие морщинки. А ведь было время, когда за непомерную силу люди прозвали его Хануманом[2]. Ну и могуч же был он тогда, огромного роста, с широкой крепкой грудью и мощными, как слоновый хобот, руками. На многолюдных сходках и ярмарках он без труда прокладывал дорогу своему отцу — Ганджан Сингху. Пробиться через огромную толпу на ярмарке было для него не труднее, чем перешагнуть маленький ручеек. А когда он возвращался домой, не было конца шуткам и веселой возне с младшими братьями и сестрами. Заслышав еще издали его громкий голос, собаки бросались за ворота и с радостным лаем мчались ему навстречу.

На десять косов[3] вокруг каждому человеку знакомо имя хозяина Гульры. Вот почему сейчас, увидев явное неуважение к себе, он испытал такое чувство, будто кто-то грубо толкнул его и не извинился. Так, значит, люди думают, что хозяин Гульры стал стар и уже не может постоять за себя?.. Упругая волна поднимающегося гнева прокатилась по его телу. Э, нет, есть еще сила!.. Зорким хозяйским взглядом окинул он по пути молодое деревцо, сплошь покрытое новыми листочками — в этом году, наверно, будут первые плоды… Он скупо улыбнулся, но тут же его лицо снова помрачнело, и, ускорив шаги, он направился туда, где шевелились торопливо раздвигаемые кем-то высокие стебли.

В зарослях сарпата он увидел Чету-ахира[4], молодого парня из их деревни. Чету было лет двадцать пять, и его темный с бронзовым отливом мощный торс был похож на пресс маслодавильни. Это он, Чету-ахир, всего за каких-нибудь две минуты положил на обе лопатки знаменитого бенаресского силача Джаггу.

Заметив старика, Чету выпрямился.

— Салам, хозяин!

— Будь здоров, Чету. Что делаешь тут?

— Жну сарпат, хозяин!

— Ну, так с завтрашнего дня чтоб не жал!

— Как жал, так и буду жать! — невозмутимо возразил Чету и, нагнувшись, быстро заработал серпом.

— Вот как, Чету! — глухо загудел голос хозяина Гульры. — Мне понятно, чего ты хочешь. Ну, так ступай сейчас же да позови сюда своих товарищей и кого-нибудь из стариков. Одолеешь меня — не скажу тебе больше ни слова. Но уж если не устоишь, то чтоб и духу твоего тут не было!

Оставив скошенный сарпат, Чету молча пошел к деревне. А через час возле сада уже собралась толпа: окруженные деревенскими зеваками, стояли друг против друга хозяин Гульры, за спиной которого выстроились его братья, и Чету, пришедший с целой ватагой друзей.

Хозяин Гульры спокойно протянул Чету свою руку — мощна была его рука, покрытая сморщенной кожей. Чету схватил ее своею и, скрипнув зубами, сжал изо всех сил, чтобы первым же натиском одолеть противника. От напряжения у него вздулись вены и на лбу заблестели капли пота. Но рука старого борца даже не дрогнула.