Корни тамариска - [134]

Большинство простых египтян были чужими в обществе, которое жило за их счет. Они не могли воздействовать на ход событий. Чужая, враждебная сила принимала решения и навязывала феллахам их исполнение, не принимая во внимание их интересы, мнения. Это убивало в них не только способность действовать во имя изменения реального положения дел, но и веру в их право на перемены, в свои способности осуществлять перемены.

Крестьяне почитают прошлое в условиях, когда нет надежды на будущее. «Тот, у кого нет старого, у того нет и нового», — утверждает народная мудрость.

Отношение египтян к новому отличается осторожностью и подозрительностью. Когда я спросил крестьянина, наблюдавшего за работой трактора, хотел бы он стать владельцем такой машины, он осторожно ответил: «Трактор — хорошо: он пашет землю лучше, чем буйвол, его не надо кормить. Но трактор не дает молока и не приносит телят, как буйволица. Его нельзя забить, продать его мясо, кожу».

Крестьянин живет сегодняшним днем. Думать и планировать для него — тяжкая обязанность. Ведь сельскохозяйственное планирование, сельскохозяйственный год — это лишь повторение пройденного, раз и навсегда заведенный цикл смены сельскохозяйственных работ соответственно временам года.

Планируя или обещая сделать что-либо, египтянин обязательно добавляет самое распространенное в арабских странах выражение, которое знает практически любой человек, побывавший в них: «Иншалла» — «Если пожелает Аллах». Вам обещают прийти через час, если Аллах пожелает. Вам обещают починить холодильник или ботинки, принести покупку, приехать на автомашине, заказать билет или встретиться, не забывая добавить «Иншалла».

Видя, что власть постоянно лишает его права принимать решения, поставленный в жесткие рамки обычаев, египтянин нередко лишается духа предприимчивости, инициативы. Из опыта предков он усвоил, что инициатива всегда наказуема или по меньшей мере бесполезна. От его личной предприимчивости мало что зависит. Спокойствие лучше всего сохранить в подчинении или хотя бы видимости подчинения, а инициативу возложить на других. Когда нет кого-то, кто готов принять на себя это решение, египтянин предпочитает бездействовать.

Но если власть, государство — и абстрактная сила, и вполне конкретная в лице низших чиновников — занимается лишь тем, что пытается возложить ответственность на человека, на труженика, то его естественная реакция на это — уйти от ответственности, избежать ее. Разве не Аллах за все несет ответственность? Разве не судьба (кадар) определяет связь, последовательность, взаимозависимость событий? И разве не учит собственный опыт, что всегда и при всех обстоятельствах ответственность означала проигрыш, а не выигрыш? Решать — значит принять на себя ответственность, а именно такой ситуации надо избегать.

«Одна из черт египетского крестьянина — уклоняться от решения проблем, рассредоточивать усилия в условиях обострения кризиса, когда требуется мобилизация решимости или сил для борьбы, для противостояния», — пишет Иззат Хигази. Это находит свое отражение в египетском фольклоре, в египетских песнях. Крестьянин несет свои жалобы к усыпальнице местного святого или к колдуну… Но это происходило после того, как крестьяне не находили живого существа, которому они могли бы пожаловаться.

Ни разливы Нила, ни воля власти непредсказуемы, и на них крестьянин не может воздействовать. Поэтому лучше полагаться на судьбу, на Аллаха. Человеческие усилия, каковы бы они ни были, ничего не изменят. Поэтому лучше терпеть и покоряться.

«Терпение — добро», «Терпение — достоинство», «Терпение — прекрасно» — это самые распространенные в Египте пословицы. Их постоянно слышишь, их видишь выведенными вязью на бортах грузовиков, на витринах лавок, в учреждениях. «Терпение — лекарство от всех болезней, но недостаток терпения не лечит», — говорит пословица. Не инициатива, не борьба, а терпение стало путем к достижению желаемого. Это стало первой заповедью народа, идущей едва ли не впереди исповедания веры, и несокрушимой добродетелью. «Долготерпеливых любит Аллах», — говорит пословица, ставя знак божественной благодати и мудрости на этом свойстве характера. Ты терпел при фараонах и римлянах, при византийцах и халифах, при султане и короле — всегда, во все времена. Терпи и сейчас, при капиталистах и помещиках, в зной и холод, в голод и жажду, в угнетении и унижениях, терпи и полагайся на везение. Недаром «кырат удачи лучше феддана ума», — говорит пословица.

Если же тебе не повезет в этом мире, то воздастся в загробном. Единственной отрадой крестьянина становится надежда на справедливость и довольство в потустороннем мире. Религия в этом случае играет одну из своих основных функций, которую ученые называют компенсаторно-иллюзорной. Другая отрада крестьянина — дети. Поэтому терпи, египтянин, тогда ты выживешь. В терпении легче сохранить достоинство.

Терпение исповедуют низы, но его же проповедуют и верхи. Египетский социолог Хасан Ханефи назвал проповедь терпения в сочетании с упованием на потусторонние силы «опиумом для народа». Она облегчает и оправдывает гнет. Превращает бедность в достоинство. Призывает довольствоваться малым, не требовать изменения своей участи, убивает мысль о бунте, о сопротивлении, оправдывает эгоизм, паразитизм и роскошь верхов. Все к лучшему в этом лучшем из земных миров. Ничего нельзя изменить. Удел труженика — работать, уповать на Аллаха и терпеть.