Корабль - [25]
– заметил он
—Да, мне будто представился случай сбежать от Неё вверх по лестнице, спастись… Но в конце концов она поглотила меня… – объяснил я шёпотом.
—Да уж. Страшный Сон… Со мной тоже такое бывает… Конечно, она поглотила тебя. Иначе быть не могло… Всё это лишь жалкие надежды, избежать этого никак нельзя… По крайней мере пока… – сказал он с грустным лицом, также перейдя на шёпот.
—А мы ведь и появляемся там, верно? Я появился в Канализации, потом меня привели наверх. Так со всеми? – спросил я
—Да, так было со мной, так было со всеми, кто есть на Корабле, и так будет со всеми, кто здесь очутится… Но мы не только появляемся в ней, мы также и уходим в неё, когда умираем. Все трупы умерших на Корабле пускают в эти долбаные трубы! – сказал с отчаянием в голосе.
—А как же те, кого казнят? Я так понял, их спускают в море? – спросил я
—Да, так и есть. Это единственный способ избежать участи быть спущенным в унитаз! , он немного посмеялся.
Мне понравился его чёрный юмор.
—Как ты сказал, все появляются там, но почему? Почему это происходит? Почему вообще кто-то появляется? Как такое возможно? – спросил я шёпотом, наклонившись к нему поближе.
—Ох, Сигниф… Я не знаю… Никто об этом ничего не знает и никогда не узнает…
Тут вдруг нас оглушил какой-то звон, прервав Либера. Я поискал глазами источник звука. Это были маленькие часики, висевшие на стене напротив, раньше я их не замечал. После того как они прекратили звенеть, в зал вышла та самая мерзкая женщина, что выдавала всем еду, и объявила: «Столовая закрывается. Вы вообще знаете, который сейчас час? Проваливайте давайте отсюда!»
Я оглянулся по сторонам. Помещение уже к тому времени опустело, и кроме нас здесь никого не было. Видимо, мы и впрямь проговорили очень долго. Нужно было идти, но мне так этого не хотелось! Я желал ещё посидеть и поговорить с Либером. Наконец-то мы встретились, и он не обманул моих ожиданий. Либер оказался в разы лучше, чем я его себе представлял. Я бы мог говорить с ним вечно и не наговориться! Я взглянул на него. Либер сделал смешную гримасу и сказал: «Вот мразь! Терпеть её не могу! Но ничего не поделаешь! – Он развёл руками, изобразив забавное, удивлённое лицо. »
Мы вышли из столовой и некоторое время стояли молча. Расходиться не хотелось, как мне, так и ему, оттого мы были в растерянности. Но Либер всё же взял инициативу на себя и сказал:
—Ладно, сейчас идём спать. Такова жизнь, нужно спать! Завтра вечером встретимся, я приду в это же время. Так что доброй тебе ночи, Сигниф!
Радость от встречи с ним переполняла мою душу и даже заглушала горечь недолгого расставания. А ведь я так боялся расставаться! Опять на меня нахлынуло скверное чувство. Вдруг мы больше не увидимся? Я ничего не знаю! Не знаю, что может произойти! Я так боюсь его потерять! Он – единственный, с кем я могу говорить! Пропади он сейчас, и я просто не проживу здесь один… Наверное, он мой друг. Считает ли он меня своим другом? Что, если нет? Во мне появилось огромное желание пожать ему руку, и я протянул свою. Либер не ожидал этого, но, быстро смекнув, протянул свою в ответ и крепко пожал мою. Тогда я сказал:
—Доброй ночи, Либер! Завтра буду с нетерпением ждать тебя здесь!
После этого мы пошли в разные стороны. Прежде мне думалось, он живёт на том же этаже, что и я, но Либер пошёл в совершенно другом направлении.
—, какая разница!
12
Отправившись в свою каюту, я чувствовал себя уставшим, но невероятно счастливым. Мысли о встрече с Либером никак не хотели меня отпускать. Людей вроде него я ещё не встречал, это был весьма интересный тип. Я бы не сказал, что был доволен тем, как поначалу развивалась наша беседа. Для меня она приобрела весьма неожиданный формат. Я не знал, как себя вести, что говорить, и до некоторого момента ощущал себя не в своей тарелке. Либер словно разбивал все мои аргументы ещё до того, как они успевали зародиться у меня в голове. Прежде все мои собеседники были медлительными, тихими и осторожными, он же говорил так, будто был готов в любой момент вгрызться тебе в глотку! Это сильно подавляло, но мне это нравилось! У Либера вообще была очень странная манера речи, он говорил то тихо, то вскрикивая, то с пониманием и чуточкой дружеской нежности, то с гневом и злобой в голосе. Я тут же захотел научиться говорить также! Уверенно, стихийно, бескомпромиссно! Казалось, Либер полностью контролирует наш спор и направляет его туда, куда ему нужно. Например, я даже не заметил, как мы перешли на «ты». Все эти мысли и ощущения пролетали в голове невероятно быстро. Своими напором и энергией, лившимися через край, Либер словно разогнал моё мышление, и теперь оно приняло совсем другой темп.
Войдя в свою комнату, я распахнул окно и стал смотреть на звёзды. «У меня появился друг!»
Наутро я проснулся бодрым и всё таким же счастливым. Даже ужасная еда и долгая, скучная работа не смогли убить моё настроение, ведь сердце грела надежда, что вечером меня снова ждёт разговор с Либером.
За обедом ко мне подсаживался Сервус и рассказывал о чём-то, я кивал, соглашался, но не вслушивался. Мне было глубоко безразлично то, что он мог поведать. Мне теперь вообще стало безразлично всё, что со мной происходит. Я отстранился от всего вокруг и полностью ушёл в свои мысли, в мысли о своём друге.
В условиях сложной геополитической ситуации, в которой сегодня находится Россия, активизация собственного созидательного творчества в самых разных областях становится одной из приоритетных задач страны. Творческая деятельность отдельного гражданина и всего общества может выражаться в выработке национального мировоззрения, в создании оригинальных социально-экономических моделей, в научных открытиях, разработке прорывных технологий, в познании законов природы и общества, в искусстве, в преображении человеком самого себя в соответствии с выбранным идеалом и т.
Данная работа представляет собой предисловие к курсу Санадиса, новой научной теории, связанной с пророчествами.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.
Константин Фрумкин – известный российский философ, культуролог. Он является одним из инициаторов создания и координатором Ассоциации футурологов.Для работы над сборником, который представлен вашему вниманию, К. Фрумкин привлек лучших российских футурологов, которые исследует наиболее интересные проблемы, связанные с образами будущего. Чем закончится современный кризис цивилизации, каким будет «постчеловечество», к чему приведет развитие «информационного общества», какой будет его мораль и какие принципы будут определять его существование – вот лишь несколько тем сборника.Позиции авторов не всегда совпадают, но тем интереснее читать эту книгу, в которой представлен такой широкий спектр взглядов.
Автор книги – известный религиозный философ – стремится показать, насколько простая, глубокая и ясная вещь «настоящая философия» – не заказанное напористой и самоуверенной протестантской цивилизацией её теоретическое оправдание, а честное искание Истины – и как нужна такая философия тем русским людям, которые по своей натуре нуждаются в укреплении веры доводами разума.В форме увлекательных бесед показаны не только высоты и бездны европейской философии, но и значительные достижения русской философской школы, уходящей своими корнями в православное мировосприятие.