Конунг - [55]
Бьярни добавил:
— Вот какова судьба того, кто мог бы не хуже Олафа собрать под собой норвегов.
Бонды с ним согласились и жалели только, что раньше не начали переговоров с Косматым, подобно людям Кара Толстого, которых Харальд подкупил значительным количеством серебра. Тогда еще можно было поторговаться, а сейчас сын Хальвдана распоряжался ими, как своей собственностью, и хорошо еще, что в живых обещал оставить.
Рюрик же больше не медлил и приказал выйти из дома своей жене Эфанде с сыном Ингваром. Зажжены были факелы и пучки сухого хвороста — но вот Отмонд никак не хотел вылезать из Рюрикова дома; забившись в угол, твердил о гневе богов, о том, что не спустят они людям такую обиду, — всех теперь ждет возмездие. Он уже напился своего напитка, лаял, и выл, и требовал, чтобы никто не посмел и прикоснуться к нему, иначе боги испепелят любого осмелившегося. Да только русы тому не поверили, даром что были отпетые головушки. Они схватили колдуна за руки за ноги и выволокли во двор. Рюрик сам кинул горящий хворост в дом отца и деда, и тот дом так здорово загорелся, что те, кто был тогда во дворе, удивились: никогда еще не видывали они, чтобы пламя мгновенно охватывало такой большой двор. О том пожаре на Рюриковом дворе потом долго говорили. Действительно, сделался большой огонь, и пламя перекинулось от Рюрикова жилища на дома тех, кто уходил с ним.
После того как на месте жилища ничего не осталось, Рюрик насыпал горсть еще горячего пепла в короб и вместе с женой и сыном взошел на Большую Птицу. Немногие за ним подались. Даже работники Рюрика не последовали за бывшим своим господином Один юноша по имени Олейг решил отправиться на корабль. Те, кто оставался, его отговаривали:
— Уж не собираешься ли ты пускать пузыри вместе с нашим незадачливым ярлом? Не глупи. Если даже Рюрик и осыпет тебя напоследок милостями и объявит своим преемником, ясное дело — не доживешь ты до завтрашнего утра!
Этот сумасшедший Олейг ответил:
- Лучше быть преемником Молчуна до того, как Харальд поднимет свой меч, чем долгую жизнь таскать на себе клеймо раба.
Когда ударили весла и вспенили воду фьорда, Рюрик в последний раз оглянулся и подтвердил:
- Нет больше Бьеорк–горы!
Отдающие себя на милость Харальду только руками развели.
Гендальфа–скальда провожали безутешные женщины — много их на этот раз собралось. Те, у кого рядом были мужья, вздыхали по нему украдкой, а свободные не скрывали слез.
Гендальф, посмотрев на слетевшихся чаек, с грустью сказал:
- Недолго нам осталось попирать Мидгард. По всему видно, Один уже послал за нами.
Чайки между тем кружили над кораблем. Воскликнул Гендальф:
- Одно не пойму, отчего так радостен тот, у кого отобрали людей и землю и которому остается теперь только погибнуть? А ведь все могло по–другому сложиться.
Он сжимал рукоять меча и готовился умереть.
Со своей стороны Стари Большая Ладонь сказал Визарду, показывая на гребцов:
- Хорошо еще, этим отщепенцам некуда деваться! По крайней мере, натешимся вдоволь напоследок над собаками Косматого и не одного его удальца заберем с собой!
Вздохнул на эти слова Визард, который не менее, чем Стари, ненавидел ладожских русов:
- Выбора–то и у нас нет. Если и поверить в невозможное — что к вечеру останемся живы, — будь уверен, проклятые русы с Аскольдом и Диром рано или поздно к нам подступят да и схватят за горло. Можешь не сомневаться!
Стари сказал:
- В одном не сомневаюсь — вечером Один уже прочтет нам свои висы.
Тем временем Харальд покрыл парусами все море за Бьеорк–фьордом. Братья Эфанды — Стюр и Лофт — вместе со своим отцом Вирге находились на корабле Косматого. Харальд дал им слово, что ни один волос не упадет с головы строптивой Эфанды и с головы ее малолетнего сына, пусть даже он и является отпрыском проклятого рода Сигурда. Тиар, уже назначенный властителем Бьеорк–фьорда, впереди всех качался на своем Дельфине.
Завидев корабль Рюрика, многие гребцы на драконах Харальда встали, бросив весла.
Даже бывалые воины не смогли сдержать тревоги, когда показалась Птица, — все они вспоминали Рунга как великого на все времена строителя. Между тем Рюрик Молчун, поглядев на бесчисленное множество врагов, преграждавших ему путь, спокойно повторил Гендальфу то, что некогда сказал Корабельщику:
- Много у Харальда воинов! Но что держит сын Хальвдана в повиновении такой силой? Всего лишь несколько фьордов. И всегда будет вынужден убивать своих врагов, которые не переведутся.
Люди Рюрика смотрели на него, и всем им было видно, что он невозмутим и весел, как будто и не битва надвигается. Даже русы с удивлением покачивали головами. Все уверились: Рюрик, сын Олафа, храбрец из храбрецов, ибо только такой викинг и воин, как он, мог вести себя так, словно волки Харальда не собирались вот–вот на него наброситься. Аскольд воскликнул, обращаясь к своим людям:
- Этот Рюрик Упрямая Башка даже не надел на себя кольчугу, и его рубаха ничем не защищена. Как будто на свадьбу собрался! А ведь чудится мне, что это последний наш день.
Сами ладожские русы оглядывались на свои палицы, которые в бою были пострашнее секир. Визард и все те, кто разделил судьбу с Молчуном, тем временем приготовились к смерти. Чайки во множестве носились и хлопали крыльями над кораблями. Между ними появились черные птицы, люди Рюрика сочли это за знак того, что Один уже близок, а значит, в скором времени всем им сидеть за его столами.
Вторая мировая война. Потери в танковых дивизиях с обеих сторон исчисляются десятками подбитых машин и сотнями погибших солдат. Однако у «Белого тигра», немецкого танка, порожденного самим Адом, и Ваньки Смерти, чудом выжившего русского танкиста с уникальным даром, своя битва. Свое сражение. Свой поединок.Данная повесть послужила основой для сценария фильма Карена Шахназарова «Белый тигр» (2012 г.).
В основе новой повести лауреата премии «Национальный бестселлер» Ильи Бояшова лежит реальная история, произошедшая летом 1943 года на Аляске. Советский экипаж перегоняет по ленд-лизу из Америки в СССР двухмоторный бомбардировщик «Дуглас А-20 Бостон». Приземлившись для дозаправки на авиабазе в Номе, небольшом городишке на побережье Аляски, пилот обнаруживает, что колпак турели, где находился штурман, открыт, а сама турель пуста. На поиски пропавшего штурмана, в парашютной сумке которого был тайник с ценными разведданными, отправляются две поисковые группы — советская и американская…
Несмотря на свою былинность и сказочность, роман Ильи Бояшова совершенно лишен финальной морали. Монах и плут пребывают в непрерывном странствии: один стремится попасть в Святую Русь, другой – в страну Веселию. Но оба пути никуда не ведут. Алексей-монах, избранник Божий, не находит святости в монастырях и храмах, Алексей-плут, великий скоморох, не находит признания своему веселому дару. И утешающий и увеселяющий равно изгоняются отовсюду. Так уж повелось, что если не выпадет тебе вдоволь страданий, то и не сложат о тебе никакой былины, а рассчитывать на что-то большее, осязаемое и вовсе смешно – нечего тогда было рождаться с умом и талантом в России…
Перед вами первое и пока единственное прозаическое переложение знаменитого скандинавского эпоса «Старшая Эдда», сделанное известным писателем Ильей Бояшовым. Теперь этот литературный памятник, еще недавно представлявший интерес исключительно для специалистов, вышел за рамки академического круга и стал доступен самой широкой аудитории. «Старшая Эдда» стоит в одном ряду с такими эпосами как «Илиада» и «Махабхарата». Несмотря на то, что «Эдда» дошла до нашего времени в виде разрозненных частей, ее «Песни о богах» и «Песни о героях» сыграли колоссальную роль в развитии западноевропейской литературы.
У России женский характер и женское лицо – об этом немало сказано геополитиками и этнопсихологами. Но лицо это имеет много выражений. В своем новом романе Илья Бояшов рассказывает историю русской бабы, которая из ничтожества и грязи вознеслась на вершину Олимпа. Тот, кто решит, что перед ним очередная сказка о Золушке, жестоко ошибется, – Бояшов предъявил нам архетипический образ русской женственности во всем ее блеске, лихости и неприглядности, образ, сквозь который проступают всем нам до боли знакомые черты героинь вчерашнего, сегодняшнего и, думается, грядущего дня.Прочитав «Каменную бабу», невольно по-новому посмотришь на улыбающихся с экрана примадонн.
Бывают в истории моменты, когда грань между действительностью и фантастикой стирается, а в жизнь ничем не примечательных людей начинает прорываться ветер с той стороны реальности. Таким моментом было в России начало девяностых годов.И кому как не Илье Бояшову – признанному мастеру философской притчи, легкой истории как бы о жизни, а как бы и о чем-то большем («Путь Мури», «Армада», «Танкист, или “Белый тигр”»), – писать об этом страшном и веселом времени?
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.