Контроль особых посещений - [13]

— Нет, спасибо, я дорогу знаю.

«Ничего, я ещё вернусь сюда, вот только с Колом и своими проблемами разберусь!» — подумала она, покосившись на закрытый жалюзи бокс: тот, кто там был, по-прежнему сохранял тишину, и это не могло быть случайностью. Шипевшее на Киру существо явно не хотело привлекать внимание майора, а он сам не мог ничего чувствовать, потому что выдр в Первом не было.

— Тогда всего доброго! — Сметанкин выжидающе смотрел на Киру — уже без всякой улыбки.

— До свидания, — она развернулась и зашагала на выход, спиной ощущая холодный взгляд майора из подразделения, сотрудников которого остальные ОКОПовцы называли просто: надзиратели. Внутри продолжал недовольно ворочаться Дус.

* * *

— Вот твоя любимая, жива и почти здорова! — Кира аккуратно ссадила кошечку на землю рядом с Серым — тот немедленно принялся её обнюхивать — быстро и жадно.

В ветклинику Кира пришла пораньше, но кот её уже ждал. Выскочив из-под лавки, замер, таращась круглыми, ждущими глазищами. Похоже, он давно уже тут, во дворе, болтался, может даже вообще с утра.

Позволив своему мохнатому другу убедиться, что с ней всё в порядке, кошечка встала и медленно пошла прочь: шатавшаяся поначалу походка постепенно обретала уверенность. Серый тихонько затрусил следом. Прежде чем скрыться в кустах, он остановился и, повернувшись, мяукнул — жёлтые пятаки смотрели Кире прямо в глаза.

Очевидно, это означало его кошачье «спасибо», но сказать наверняка было трудно, ведь речью кот, в отличие от существа в «зоосаде», не владел и всё, что хотел, показывал исключительно действиями. Сам он указания Киры понимал — вероятно, это было не на уровне слов, а каким-то другим образом, человеку неизвестным.

Мыслительные процессы животных и людей так сильно отличались, что «намокшая» выдра теряла способность говорить. И тогда оставались секунды, чтобы найти поводок и приструнить Дуса, иначе он навсегда выбивал человеческую душу и единолично завладевал телом! Так обстояло дело с выдрами, а уж про обычных людей и говорить нечего: у них вообще не было поводка, а значит, и шансов остановить перевёртыш, сохранив душу. А без души нет разума!

Но то существо в «зоосаде» — оно точно было порождением дикого дусима, но при этом словно бы владело одновременно и силой зверя и разумом человека… Смесь двух вариантов сознания, двух миров… — никто в ОКОПе никогда не упоминал о таких случаях! Говорящий пёс — разве это возможно?! Однако Кира слышала и видела собственными глазами… нет, ей не померещилось! Да и надзиратель не стал бы ошиваться в «зоосаде» просто так.

Хотя какое там «просто так» — последнее время столько всего неправильного случилось: дусим появился какой-то неправдоподобно здоровый… к тому же вселился прямо в поезде, так что надо теперь градусники ещё и во всех составах вешать; Сим-Сим умудрился «высохнуть», уже разорвав напарнику горло, а другие выдры «утонули» прямо попарно; сбежавший пёс загрыз ни в чём не повинного гражданина — тут не только надзирателям, всему ОКОПу было от чего забеспокоиться!..

4. «Паутина»

До сегодняшнего дня Кира видела Владислава Маркольева только на фотографии и представляла его себе обычным человеком лет тридцати пяти, светлоглазым, с непримечательной внешностью, среднего роста и телосложения — в общем, так, ни рыба ни мясо на вид, ни за что не скажешь, что сухая выдра…

Реальность разбила это представление в пух и прах. Маркольев оказался высок и красив, чем сразу же вызвал у Киры симпатию. Почему-то хотелось ему подчиняться и доверять, и даже осознание того, что это именно он обрёк Кокона на заключение в «зоосад» и может точно так же отправить туда и её, не могло заставить относиться к поручителю настороженно. Пытаясь понять, как те же самые, что на фото, черты лица могут выглядеть настолько по-другому в реальности, Кира постоянно и откровенно пялилась на поручителя, что, похоже, его вовсе не раздражало, временами вызывая едва заметную, будто невесомую, улыбку. Вот эта самая улыбка и помогла в конце концов определить, что красивым Владислава — Кира, хоть застрели её, теперь даже про себя не хотела называть его Колом — делает что-то идущее глубоко изнутри. Говорили, сухой выдрой или сухарём становятся через перевёртыш, во время которого человек поглощает зверя, так может, именно этот «растворённый в крови» зверь и дарил поручителю такую привлекательность? Отличная физическая форма, точные, грациозные движения — сразу видно, Владислав прекрасно чувствовал себя в собственном теле: абсолютно свободно и очень комфортно. А черты лица… — что ж, возможно, его мимика тоже была грациозной?

— Ты работать сегодня собираешься?

Они с поручителем молча шли по туннелю, как вдруг Маркольев остановился и задал этот вопрос. Кира повернулась, неожиданно ярко осветив его лицо: глубоко уйдя в свои мысли, она забыла выключить закреплённый на голове фонарик, который зажгла минут пять назад, когда наступила в лужу и обрызгалась. Две глубокие вертикальные морщины, прорезавшие лоб Владислава возле переносицы выглядели боевой раскраской, точёные скулы были словно оголённые кости, а короткий ежик едва тронутых сединой волос вдруг показался вставшей дыбом звериной шерстью. Блестящие, цвета сверкавшего на солнце льда глаза смотрели на Киру в упор.