Конечная – Бельц - [96]
– ЖОЭЛЬ!
И опять в ответ тишина. Внезапно запах моря вытеснил тяжелый зловонный дух, тот самый, от которого его стошнило в лесу, тот, что исходил от того, кому повиновались деревья. Он вспомнил слова Папу: «Анку убивает. От него никому не уйти».
Существо не шелохнулось. На месте лица зияла пустота, под тонкой серой кожей выпирали кости, из-под плаща торчали покрытые синими пятнами руки, и в них сверкала огромная сабля. Молодой человек уже не чувствовал холода, его конечности и кровь превратились в лед. Он не мог ни повернуть назад, ни закричать. Он словно окаменел. И тут огромная фигура зашевелилась. Сабля в ее руках описала дугу в воздухе и воткнулась в палубу прямо перед его носом. Марк закричал:
– Что вам от меня нужно? Что я вам сделал?
В тот же миг огромный скелет заколыхался, голова его быстро повернулась, и он ткнул Марка пальцем в плечо. Океан вокруг «Пелажи» фосфоресцировал, дельфины выпрыгивали из воды на небывалую высоту. В ту секунду, когда фигура повернулась, Марк догадывался, что сходит с ума. Аббат Лефор, кажется, говорил, что Господь покинул эти места. Но Марк-то здесь при чем, ведь он даже не верит в Бога. Ни в дьявола, ни во все остальные подобные выдумки. Однако он вполне может лишиться рассудка. Он выпустил из рук багор и упал на колени.
Прямо перед ним на прислоненной к мостику подставке для ящиков сидел человек и внимательно его разглядывал. Эта фигура была ему знакома до мельчайших подробностей. На него волной нахлынул страх. В сравнении с тем, кто сейчас неотрывно смотрел на него, и Анку, и самые жуткие людоеды из его детских кошмаров казались просто забавными уродцами. Ледяной, безжалостный, лишенный сострадания взгляд. Марк, совершенно обессиленный, упал на палубу, шепча одно слово, наводившее на него ужас уже почти тридцать лет:
– Папа.
Тень Андрея Воронина пошевелила губами, и Марк услышал резкий торопливый голос:
Ну что? Разве я тебя не предупреждал? Я ведь старался, из кожи вон лез. Но кто меня послушает? Вот уже двадцать восемь лет, как я пытаюсь с тобой поговорить, как пекусь о тебе, но ты НИКОГДА меня не слушал. Ты недостойный сын! Лучше бы ты вовсе не появлялся на свет.
Марк всхлипывал, как в детстве, когда отец приходил домой мертвецки пьяный, круша все на своем пути, спотыкаясь о его маленькое тело, которое сжималось в комок, стремясь защитить мать, как будто от этого хоть что-то могло измениться… Как и тогда, Андрей Воронин закричал ему в ухо так громко, что голос его сразу превратился в хрип:
Прекрати скулить и слушай меня, сопляк!
Коренастый «Неустрашимый» храбро разрезал волны, и Ле Шаню, крепко державший штурвал, словно слился со своим кораблем. Каждая следующая волна, вздымавшаяся перед ними, вызывала у него резь в желудке. Каждый спуск с гребня был для него как глоток свежего воздуха. Танги стоял прямо, опершись на шкафчик-аптечку, и глядел в пустоту.
– Для того и нужно было равноденствие? Чтобы идти к Зубам Дьявола? – спросил он со вздохом, повернувшись к своему капитану.
Ле Шаню не ответил. Только смотрел вперед и работал штурвалом, чтобы увернуться от волны или набрать максимальную скорость на спуске.
– Ты знал? – не отставал Танги. – Знал и ничего не сказал?
Ле Шаню насупился. В конце концов, это была не его идея. Он ничего не делал, только наблюдал, как и все. Ему не в чем себя упрекнуть. Да и какой теперь был бы в этом толк? Они неслись как полоумные прямиком на рифы, самые опасные в этих краях. Такова реальность, и поздно рассуждать. Надо было раньше думать – когда было время. Прикинуть, что да как, высказать сомнения, взвесить все за и против… – Я думал, что все знают, – недовольно ответил Ле Шаню.
Лестреан и Лефор стояли на причале и не отрывали глаз от «Неустрашимого», превратившегося в крошечную желтую точку, которая могла в любую секунду растаять в ночи.
– Вы думаете, удастся его спасти? – не выдержав, спросил Лестреан.
– Их спасти, – поправил его аббат с печальной улыбкой. – Жоэля и Марка. Нужно спасти их обоих. Только…
Он схватил Лестреана за рукав плаща.
– Только им надо успеть.
Танги смотрел на море через грязное стекло рубки. Его голова раскачивалась в те же стороны, что и судно, и он, казалось, совершенно не желал сопротивляться. Разве не в этом смысл профессии моряка – подчиняться воле волн и прихотям ветра, быть жалкой игрушкой стихийных сил, которые ему неподвластны? Он вытащил мятую сигарету из почти опустевшей пачки и сунул ее в рот. Что им остается, всем этим людям? Над чем они имеют власть? Танги знал это так же хорошо, как и другие. Любой моряк давал клятву, порой даже этого не осознавая, – клятву покорности. Выходишь в море – оставь надежду на берегу.
– Все из-за его сынишки? – спросил Танги, прищурившись, чтобы горький дым не разъедал глаза.
– Угмм… – только и ответил Ле Шаню, не выпуская из рук штурвала.
– Он так и не смирился…
– Нет.
Танги покачал головой и снова погрузился взглядом в переливы волн. Слабое лунное свечение накинуло на темные воды сверкающую пелену, прикрепив к их неровной поверхности миллионы серебристых искр. Хотя два моряка внимательно следили за курсом судна, прислушивались к шуму мотора и приспосабливались к качке, это чудесное зрелище незаметно околдовало их.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.