Конец вечной мерзлоты - [12]

Иван Мишин оторвался от замусоленных бумажек и громко спросил;

— Кто первый?

— В чем первый? — переспросил Каширин.

— В том, чтобы, значит, поступиться личным, — растерянно пробормотал Мишин.

— Да речь не об этом, — перебил его Грушецкий. — Гражданин Тренев, видимо, хотел сказать о том, что надо изыскать другие источники для продовольственного снабжения. Могу вам указать на такие источники.

Все присутствующие с оживлением повернулись в его сторону.

— Рыбопромышленным оборудованием, сетями, лодками, кунгасами и катерами нас может в обилии снабдить Япония, — продолжал Грушецкий, — а все остальное даст Америка.

— А за какие шиши? — насмешливо спросил Ермачков.

— За ту же рыбу и пушнину, — спокойным деловым тоном ответил Грушецкий.. — И. если хотите знать мое мнение, гражданин Тренев4 то именно нынешнее наше положение открывает огромные возможности.

Тренев слушал Грушецкого с тайной завистью: тот сумел сказать прямо и с достоинством о том, что Тренев поба. ивался сказать все эти месяцы.

— Граждане!

Это был Каширин.

— Граждане! — повторил он. — Да вы думаете о том, что говорите? В России — свобода! Свобода для всего народа, как это заявлено. А это значит, что весь народ должон решать, как жить дальше. Почему же у нас, в Ново-Мариинске, этого нет? Отчего это у нас у власти все те же люди — Мишин, Асаевич и этот еще? — Каширин небрежно кивнул в сторону Царегородцева.

— Петропавловск предписывает, — нервно заговорил Мишин, — чтобы в уезде была крепкая власть. Вот здесь у меня телеграмма, подписанная Добровольским и Емельяновым…

— Эти господа хорошо мне известны, — оборвал Мишина Каширин. — Они как были царскими слугами, так ими и остались. Того, что вы предлагаете, господин Грушецкий, не будет. Народ не позволит распродавать по кускам Россию иностранцам…

— Ну и с голоду подохнет ваш народ! — со злостью заметил Грушецкий.

— А вот не подохнет! — с вызовом ответил Каширин. — Сколько лет голодали, терпели — еще год потерпим, но Россию продавать по кускам не дадим! Да вы спросили, господа хорошие, хоть одного чукчу или эскимоса, что им надобно? Это же они тут живут, и здесь ихняя земля!

Сооне-сан в испуге завертел коротко остриженной головой.

— Граждане! — Иван Мишин поднялся с председательского места. — Что касается привлечения дикарей к управлению, то просвещенные государства, как известно, этого не делают для блага самих же дикарей.

— А не лучше ли запросить по этому важному вопросу Петропавловск? — предложил Тренев. — У них есть связь с Хабаровскому Владивостоком. Они-то уж знают, как поступать.

— Вы что же, ничего не слыхали? — обернулся к нему Каширин. — Хоть Петропавловский комитет и называет себя новой властью, но он не спешит расстаться со старыми порядками. Я официально ставлю на голосование комитета предложе. ние об аресте господина Царегородцева и всех старых чиновников как уездного, так и полицейского управлений!

Каширин стоял бледный, но всем своим видом выражал решимость.

Японец зашевелился и простонал:.

— Моя борьной, моя ходи домой… Моя очень борьной."

Сооне поднялся и стал пробираться к выходу. Проводив взглядом уходящего, Тренев примирительно сказал:

— К чему такие крайности, гражданин Каширин? Ежели мы всех начнем сейчас арестовывать да сажать в тюрьму, кто останется? Надо искать пути сотрудничества и объединяться на основе общей идеи…

— Объединишь волка с оленем, — проворчал Каширин и сказал: — Я настаиваю на голосовании.

Проголосовали. Большинство высказалось против ареста, остальные воздержались, в том числе и Иван Тренев.

— Следующий вопрос, который нам надо обсудить, — продолжал деловитым тоном Мишин, — это выборы делегатов на съезд представителей в Петропавловск.

— Послать Каширина! — выкрикнул учитель Сосновский, давно забросивший педагогическую деятельность и понемногу спивавшийся. — Пусть он там и митингует.

— Хотите избавиться от меня? — усмехнулся Каширин. — Но ведь я вернусь…

Большинством голосов представителем на съезд был избран Петр Васильевич Каширин.

— Все равно от своего не отступлюсь, — хмуро заявил Каширин.

По Ново-Мариинску, по домишкам, по купеческим, большей частью закрытым по причине отсутствия товара, лавкам, у проруби на Казачке, где бабы брали воду, пронесся слух: Каширин поднимает восстание против Временного правительства.

Сам Каширин загадочно улыбался и о чем-то часто совещался со своим другом Аренсом Волтером, занимавшимся починкой металлических изделий — от примусов до оружия. Арене Волтер — норвежец — служил на американских судах. Несколько лет назад был списан на берег здесь, в Ново-Мариинске, капитаном, которому не понравились его проповеди о всеобщем христианском братстве. Поначалу Арене Волтер намеревался основать первую на Чукотке баптистскую общину, но встреча с Петром Кашириным переменила понемногу его взгляды…

— Ваня, скажи, что будет? — пытала Агриппина Зиновьевна мужа.

Но Тренев ничего определенного не мог сказать. Никто не знал точно, что происходит в Петропавловске, во всей России. Телеграммы противоречили одна другой.

— Насчет Каширина все враки, — успокоил жену Тренев.

Легкий на помине Каширин постучался в дом Тренева.