Конец Ольской тропы - [8]

Капитан взволнованно заерзал на кресле.

— Не может быть!..

— Вам еще многому придется удивляться, — предупредил его инженер. — Наши окраины богаты не только полезными ископаемыми, но и абсолютными нелепостями. На Колыме много подобных белых пятен.

Молодых встал и прошелся по комнате.

— Вместо Ольской тропы, — медленно, отчеканивая каждое слово, говорил он, — надо строить гужевую или автомобильную дорогу из бухты Нагаево на Среднекан. Вот основной вариант. Он признан фантастическим в управлении водопутями. Человеческая ограниченность, боязнь нового, вероятно, будет существовать во все времена. Ведь не хотят люди понять реальность и насущность моего предложения. Все, как один, открещиваются от него.

— А плавания к устью ? — сомневаясь, спросил капитан.

— Проект нагаевской трассы, — развил свою мысль Молодых, — не исключает морские рейсы вокруг Чукотки. Северный морской путь должен функционировать, но как подспорье охотскому направлению. Вы понимаете меня? Два варианта, два пути. Один дополняет другой. Если тяжелые льды отрежут устье, край имеет выход в Охотское море. Какая нелепость! — подскочил он к капитану. — Богатства сосредоточены главным образом на горной Колыме, которая занимает площадь примерно в полмиллиона квадратных километров на верхнем течении реки и ее золотоносных притоках. И вот, представьте, что население именно этого богатейшего района не обеспечено прожиточным минимумом, тогда как устьевый участок, куда приходят морские суда, частично затоварен. На Колыме пока есть один вид транспорта — собачья упряжка. Но собаки не в силах развезти все грузы по огромному краю. Продовольствие погибает на мысе Медвежьем от штормов. За время моего пребывания на Колыме жители устья, составляющие пятую часть населения края, имели три четверти всех запасов продовольствия и снаряжения. Стоит ли удивляться, что средняя цифра плотности населения в крае — один и три десятых человека на 100 квадратных километров!

— Вы правы, Иван Федорович, — coгласился с ним капитан. — Решение правительства, выполнение которого поручено мне, предусматривает в первую очередь отправку грузов в отдаленные районы верхнего течения.

— Весьма своевременное решение, — сказал Молодых. — Бездорожье — трагедия Колымы. Чтобы освоить край, нужно разрубить гордиев узел, разрешить, наконец, транспортную проблему. Это имеет огромное практическое значение для всего советского северо-востока. Однако прошу объяснить подробности похода. Судно окончательно выбрано?

— Да, — кивнул капитан.

Он извлек из внутреннего кармана чертеж и, пользуясь случаем, расстегнул китель еще на одну пуговицу. Легкий ветерок, дувший в окно с Ангары, совсем прекратился.

— Ну и пекло, — пожаловался капитан. — Не Сибирь, а тропики.

— Попробуйте окунуться в Ангару, — засмеялся Молодых. — Моментально остынете. В самое жаркое время года нулевая температура. Невозможная река. Я, сознаюсь, люблю ее за быстроту течения, за студеность, за синеву, за колоссальную мощь, в которой заложено будущее Восточной Сибири. Завтра вы пролетите над Балаганском и увидите в стороне от поселка палатки изыскательской партии. Там закладывается величайшая в мире гидростанция, равная десяти Днепрогэсам.

— Да, — повторил капитан, — судно выбрано: рейдовый буксирный пароход «Ленин». Он имеет небольшую осадку, позволяющую держаться вблизи берегов в море и подняться как можно выше по реке, и, кроме того, пароход двухвинтовый. Удобство неоспоримое, если учесть возможность встречи со льдами. Две машины помогут нам лучше маневрировать. Недостаток — ординарное днище. Любая льдина, напорись на нее, проткнет, как букашку. Риск несомненный, но какое настоящее дело, спрашиваю я вас, обходится без риска?

— Это не выход, — раздраженно протянул Молодых. — Освоение Колымы не должно итти за счет Лены. А вы хотите отнять одну восьмую тяговой силы Ленского флота и оголить Алданские прииски.

— Другого выхода нет, — тихо сказал капитан. — Нельзя допускать голодовку. Миловзоров и Сергиевский ведут из Владивостока два судна, то-есть количество грузов удвоено против прежнего. Так что же, оставить их на мысе Медвежьем?

— И вы мечтаете, — скептически спросил Молодых, — добраться на этом судне до Среднеколымска?

— Я — моряк и привык выполнять до конца порученное мне дело. — Капитан произнес эти слова со спокойным достоинством. — Спорить о пригодности судна не имеет смысла. Важно — провести его через ледовый район моря Лаптевых и перебросить грузы, доставленные морскими пароходами, вверх по реке, пусть только до Нижнеколымска. Такова цель экспедиции. Я просил бы вас разрешить мне воспользоваться вашими картами реки Колымы, которые, по отзывам речников, составлены изумительно точно.

— И все-таки это не решает транспортную проблему Колымы, — сердито сказал Молодых. — Нагаевская трасса — вот ключ к освоению края. А карты я вам, конечно, дам.

Капитан встал и застегнул китель на все пуговицы.

— Переход «Ленина», — убежденно возразил он, — совершенно необходимое начало решения колымской проблемы.

8. «Ленин» идет на Колыму

Унылой равниной сливается с безлюдными болотистыми топями ленско-колымского побережья мертвое море Лаптевых. Ни одно судно не бороздит мутную зыбь его мелководья. Ни одно живое существо не нарушает его величавый покой на всем протяжении от мыса Челюскина и Северной Земли до Новосибирского архипелага и Ляховских островов. Только несметные полчища голубых паковых льдов, оторванные штормами от вечных полей Арктики, блуждают по воле ветра и течений в его безбрежных просторах.