Конец игры - [4]
Нагг. Во что?
Нелл. Что мы катались в лодке на озере Комо. (Пауза.) Ближе к вечеру, в апреле.
Нагг. Мы накануне обручились.
Нелл. Обручились!
Нагг. Ты так смеялась, я думал, лодка перевернется. Мы могли бы утонуть.
Нелл. Это потому, что я чувствовала себя счастливой.
Нагг. Да нет, нет, ты смеялась над моим анекдотом. Ведь ты и сейчас над ним смеешься. И каждый раз, когда я рассказываю.
Нелл. Оно было глубокое-глубокое. Но было видно дно. Такое белое. Такое чистое.
Нагг. Послушай опять. (Специальным, поставленным голосом рассказчика.) Один англичанин (делает гримасу, изображая англичанина, а потом возвращается к прежнему выражению лица), желая срочно сшить себе полосатые брюки к Новому году, отправляется к портному, и тот снимает с него мерку. (Голосом портного.) "Все в порядке, приходите через четыре дня, брюки будут готовы". Ладно. Четыре дня спустя. (Голосом портного.) "Простите великодушно, sorry, приходите через восемь дней, мне не удался зад". Ну что ж, зад — штука капитальная и основательная. Восемь дней спустя. (Голосом портного.) "Я так огорчен, приходите через десять дней, тут проблемы в шаге". Ну что ж, проблемы в шаге — дело тонкое. Десять дней спустя. (Голосом портного.) "Я в отчаянии, приходите через пятнадцать дней, я напортачил с ширинкой". Ну ладно, и впрямь, красивая ширинка — что может быть важнее. (Пауза. Обычным голосом.) Что-то скверно я рассказываю. (Пауза. Мрачно.) Я рассказываю этот анекдот все хуже и хуже. (Пауза. Специальным, поставленным голосом рассказчика.) Долго ли, коротко ли, но вот уже и колокольчики распустились, пришла Пасха, и портной наконец дошел до пуговиц. (Делает гримасу, изображая клиента, и продолжает его голосом.) "Черт возьми, goddam, сэр, в конце-то концов, это попросту никуда не годится! За шесть дней, слышите вы, за шесть дней Бог сотворил мир. Да сударь, вот так-то, сударь, сотворил МИР! А вы за эти чертовы три месяца никак не сошьете мне брюк!" (Голосом портного, который явно шокирован.) Но милорд, милорд! Посмотрите… (сопровождая слова презрительным жестом, с явным отвращением) на этот мир… и посмотрите… (сопровождая слова любовным жестом, с явной гордостью) на мои БРЮКИ!".
Молчание. Пристально смотрит на Нелл; та не двигается, невидящие глава устремлены в даль. Нагг смеется пронзительным и принужденным смехом, вдруг умолкает, вытягивает голову в сторону Нелл и снова начинает смеяться.
Хамм. Хватит!
Нагг вздрагивает и перестает смеяться.
Нелл. Видно было дно.
Хамм(теряя терпение). Вы еще не кончили? Вы вообще когда-нибудь кончите? (Внезапно приходя в ярость.) Это, наверно, никогда не кончится!
Нагг скрывается в своем ящике, захлопывая за собой крышку. Нелл не шевелится.
Да о чем еще они могут говорить, о чем еще им говорить! (Яростно.) Все царство за сторожа! (Свистит.) Входит Клов.
Убери этот мусор! Выбрось его в море!
Клов идет к мусорным ящикам, останавливается.
Нелл. Такое белое.
Хамм. Что? Что она там говорит?
Клов наклоняется над Нелл, берет ее за запястье.
Нелл(тихо, обращаясь к Клову). Пустынное.
Клов отпускает ее запястье, заталкивает ее в мусорный ящик, опускает крышку, выпрямляется.
Клов(возвращаясь на свое место у кресла). Пульс больше не прослушивается.
Хамм. О, этот порошок — превосходное средство. Что это за чушь она тут порола?
Клов. Она велела мне уходить, уходить в пустыню.
Хамм. И во все-то мне нужно вмешаться! Это все?
Клов. Нет.
Хамм. И что еще?
Клов. Я не понял.
Хамм. Ты ее закрыл?
Клов. Да.
Хамм. Обоих закрыл?
Клов. Да.
Хамм. Нужно завинтить крышки.
Клов идет к двери.
Это не срочно.
Клов останавливается.
Мой гнев проходит. Я хочу пописать.
Клов. Пойду принесу катетер. (Идет к двери.)
Хамм. Это не срочно.
Клов останавливается.
Дай мне успокоительное.
Клов. Слишком рано. (Пауза.) Слишком рано после тонизирующего; не подействует.
Хамм. Утром вас возбуждают, вечером усыпляют. А может, наоборот. (Пауза.) А старый доктор, конечно, умер?
Клов. Он не был стар.
Хамм. Но он умер?
Клов. Конечно. (Пауза.) И ты меня еще спрашиваешь?
Молчание.
Хамм. Прокати меня немножко.
Клов встает за креслом и идет вперед, толкая его перед собой.
Не так быстро!
Клов толкает кресло перед собой.
Давай, вокруг света!
Клов толкает кресло перед собой.
Вдоль стен. А потом снова поставь меня в центре.
Клов толкает кресло перед собой.
Я ведь был точно в центре, правда?
Клов. Да.
Хамм. Нам нужно настоящее инвалидное кресло. С большими колесами. С велосипедными колесами. (Пауза.) Ты везешь меня вдоль стен?
Клов. Да.
Хамм(пытается на ощупь найти стену). Неправда! Зачем ты мне лжешь?
Клов(подвозя его ближе к стене). Да вот же, вот же.
Хамм. Остановись!
Клов останавливает кресло совсем близко у задней стены. Хамм трогает стену рукой. Пауза.
Старые стены! (Пауза.) А за ними… другой ад. (Пауза. Яростно.) Ближе! Ближе! Совсем вплотную!
Клов. Убери руку.
Хамм убирает руку. Клов придвигает кресло вплотную к стене.
Здесь.
Хамм наклоняется к стене, прижимается к ней ухом.
Хамм. Слышишь? (Стучит по стене костяшками пальцев. Пауза.) Слышишь? Кирпичи пустые. (Снова стучит.) Все там пустое! (Пауза. Выпрямляется. Яростно.)

Пьеса написана по-французски между октябрем 1948 и январем 1949 года. Впервые поставлена в театре "Вавилон" в Париже 3 января 1953 года (сокращенная версия транслировалась по радио 17 февраля 1952 года). По словам самого Беккета, он начал писать «В ожидании Годо» для того, чтобы отвлечься от прозы, которая ему, по его мнению, тогда перестала удаваться.Примечание переводчика. Во время моей работы с французской труппой, которая представляла эту пьесу, выяснилось, что единственный вариант перевода, некогда опубликованный в журнале «Иностранная Литература», не подходил для подстрочного/синхронного перевода, так как в нем в значительной мере был утерян ритм оригинального текста.

В сборник франкоязычной прозы нобелевского лауреата Сэмюэля Беккета (1906–1989) вошли произведения, созданные на протяжении тридцати с лишним лет. На пасмурном небосводе беккетовской прозы вспыхивают кометы парадоксов и горького юмора. Еще в тридцатые годы писатель, восхищавшийся Бетховеном, задался вопросом, возможно ли прорвать словесную ткань подобно «звуковой ткани Седьмой симфонии, разрываемой огромными паузами», так чтобы «на странице за страницей мы видели лишь ниточки звуков, протянутые в головокружительной вышине и соединяющие бездны молчания».

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Пьеса ирландца Сэмюэла Беккета «Счастливые дни» написана в 1961 году и справедливо считается одним из знамен абсурдизма. В ее основе — монолог не слишком молодой женщины о бессмысленности человеческой жизни, а единственная, но очень серьезная особенность «мизансцены» заключается в том, что сначала героиня по имени Винни засыпана в песок по пояс, а потом — почти с головой.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Сэмюэл Беккет (1906–1989) – один из самых известных представителей авангардной литературы двадцатого века, лауреат Нобелевской премии 1969 года. По насыщенности слова его сравнивают с Джойсом, а по умению показать тщету и безысходность человеческого существования – с Кафкой.Творчество Сэмюэла Беккета – это поразительное сочетание рациональной иррациональности и творческой свободы, обузданной могучим и трезвым рассудком. Как человеку справиться с пониманием того, что его забросили в этот мир без его согласия, и какова глубинная природа нашего «я» – таковы вопросы, волнующие писателя.На первый взгляд герои романа «Мерфи» выглядят бездельниками и моральными уродами, хотя, в сущности, это обычные люди, подобные тем, с которыми мы сталкиваемся ежедневно.