Конан и слепая богиня - [7]

Варвар нехотя встал и, демонстративно игнорируя шестерых человек за своей спиной, без оглядки вышел из таверны.

Женщина с зелёными очами, укрытая капюшоном, удовлетворённо улыбнулась и последовала за ним маленькими плавными шагами, прикрываемая и охраняемая сзади воинами. Трактирные выпивохи притупили взоры, делая вид, что пристально изучают свои кружки и кувшины с вином, до тех пор, пока дверь не захлопнулась за последним из воинов с хлыстом в руке. И прошло ещё достаточно времени, прежде чем разговоры за дверями возобновились с прежней буйной разудалостью.

В то время, когда к «Козе» Тамира прибыл Кузман с двумя друзьями, никто из присутствующих выпивох о случившемся необычном визите уже и не помнил, а если кто и помнил, то говорить не хотел.

Глава 2

На улице Конан почувствовал себя свободнее. Его уже не стесняли и не сдерживали низкие потолки и узкие пространства между лавками и столами. Он мог исчезнуть раньше, чем любой из полудюжины мужчин, плетущихся позади него, мог бы опомниться. Однако поступить так помешало любопытство. Конан решился расспросить таинственную женщину, но, прежде чем он смог вдохнуть, та прижала нежный палец к его губам.

— Не здесь, прошу! Поспешим, ты скоро узнаешь всё, что нужно, — произнесла она решительно.

Без дальнейших слов женщина села в носилки, ожидающие перед притоном. Киммерийца опять немедленно окружили шестеро вооруженных охранников. Конан просто пожал плечами, положил правую руку на рукоять меча, и, не говоря ни слова, последовал за носильщиками.

Ослепительный полуденный зной уступил место приветливому мягкому свету приближающегося вечера. На переполненных шумящих улицах люди, завидев хлысты в руках сопровождающих незнакомку охранников, стремительно расступались, очищая им путь.

Они быстро выбрались из запутанного лабиринта кривоватых улочек пресловутого квартала и достигли более широких благоустроенных мостовых, идущих вдоль домов купцов, после чего поднялись на холм к тому месту, где селились наибогатейшие вельможи. По пути им попадалось всё больше дворцов, утопающих в зелени и пестреющих яркими красками и цветами. На удивление юноши, они направились прямо во дворец из белого мрамора, расположенный на высочайшем холме города. К тому моменту, когда дневного света уже не хватало, чтобы растворить полумрак наступающей ночи, они прошли почти весь город, и в конце концов Конан оказался прямо во дворце шаха Ары.

* * *

— Твои глаза должны быть подобны бездонному колодцу порока. Такими, чтобы мужчина никогда не догадался, что именно в них отражается. Твои жесты должны источать морозный холод страсти падшего ангела. А голос должен вызывать ощущение того наслаждения, какое получит шестнадцатилетний сын конюха, будучи до сих пор девственником, когда его лицо вместо удара хлещущего кнута погладит красивая наложница шаха. Но, главное, помни, малышка, что мужчины — всего лишь звери.

Шагии было четырнадцать лет, когда этот совет ей дала бывалая куртизанка Аро. Хотя она была страшна, стара и с всклокоченными космами, её глаза всё ещё оставались поразительно ясными и живыми. До смерти она не испытывала нужды — шах назначил ей пожизненное содержание, которое его потомки щедро выплачивали.

Шагия эти советы хорошо запомнила. Усвоила и, использовав, через два года стала известнейшей наложницей шаха Ары. Даже сейчас, по прошествии четырнадцати лет, она оставалась его наилюбимейшей наложницей. И тщательно скрывала первые мелкие морщинки в уголках её глаз, в душе опасаясь проявлений старости.

Телохранитель остался пред дверями.

— Не думаю, Бартакус, чтобы я была в смертельной опасности, — сказала она испуганному командиру своих охранников, когда жестом пригласила варвара войти в её личные покои. — Смотри, чтоб меня никто не беспокоил — после прогулки в город я намерена отдохнуть, — она позволила соскользнуть с плеч тяжёлому бархатному плащу и злорадно уловила восхищённый вздох любующегося ею киммерийца. Конан ещё хорошо помнил прелести ныне покойной красотки Туэнн и теперь почувствовал, будто та вернулась в мир живых — по крайней мере, идеальные изгибы тела незнакомки очень её напоминали. Но в ядовитых зелёных глазах женщины, стоящей перед ним, не было даже тени, напоминающей Туэнн. То, что он в них видел, заставляло его кровь вскипать, но глубоко в подсознании что-то вынуждало его остерегаться.

— Назови мне своё имя! — властным голосом произнёс варвар.

— Шагия. А как мне называть тебя, дикий северянин? — произнесла женщина с лёгким оттенком насмешки на своих полных соблазнительных губах.

— Я Конан, киммериец.

— Конати, киммериец, — игриво протянула она.

Небрежным жестом Шагия освободила волосы от золотой заколки, украшенной изумрудами и разноцветными узорами. По её обнажённым плечам хлынул поток тяжёлых волос цвета тёмной меди. Зеленоватые полупрозрачные одеяния не могли скрыть упругую грудь и лишь подчеркивали её. Тонкую талию, казалось, можно было охватить большим и средним пальцами обеих рук, а округлые бедра напоминали своими изгибами четырёхструнный тунбур из мастерской знаменитого мастера Артане. Её кожа светилась матовой белизной редчайшего жемчуга, из-за которого племена урождённых ныряльщиков в Чёрных королевствах рискуют своими жизнями в глубинах Западного океана.