Конан и слепая богиня - [49]

Они остановились и расположились в небольшой впадине невдалеке от тропы, под сенью нескольких карликовых берёз, едва отбрасывающих тени. Все мужчины ушли на охоту, а женщины пытались выжать из последних оставшихся запасов что-нибудь съестное. Денег было достаточно — мешок владельца таверны «У каменного старика» был забит до отказа — но некому и не за что было платить. Хотя эта местность и выглядела живописно, но для убежища и обитания крупных зверей явно не подходила. Мужчины постепенно возвращались в лагерь с более чем скудной добычей.

— Куда подевался Таурус? — угрюмо оглядевшись, поинтересовался взмокший и ободранный Конан, державший в руках несколько убогих птичек — настолько тощих, что на них было почти жаль стрел.

— Только он один ещё не вернулся, — произнесла Карина с обеспокоенностью в голосе.

— Может, ему повезёт больше, чем нам, — проворчал Конан успокаивающим тоном. — Пока используем то, что уже есть. Уверен, он явится аккурат к ужину. Разводите огонь, девушки, чего же вы ждёте? Я проголодался, как оборотень — и вы, наверняка, тоже.

Вскоре над котлом заплясали языки ревущего пламени и начал распространяться густой притягательный запах заячьей похлёбки — варева из трёх ушастых и изможденных пернатых, то есть всего, что им удалось поймать на охоте и явно недостаточного для полноценной еды. Восемь оголодавших людей с жадной сосредоточенностью наблюдали за булькающей поверхностью, где плавали куски мяса, полувысохшая морковь, две луковицы, которые ещё не полностью сгнили, и несколько веточек дикого шалфея, найденные Антарой в ямке возле лагеря. Наконец Каринна добавила туда тщательно измельченные зубчики чеснока и соль, после чего загустила бульон жёстким чёрствым хлебом, предварительно раздробленным на мелкие кусочки.

Кермар привередливо наклонился над котлом с похлёбкой, жадно впитывая её запах.

— О, наиочаровательнейшая, прекраснейшая из всех женщин, всю свою жизнь я предполагал, что в тебе сокрыто гораздо больше красоты, чем та, которую ты так щедро предлагаешь взорам мужчин. Дозволь мне поцеловать твою замечательную руку, которая смогла приготовить из скудных остатков манну, достойную самих богов!

Раскрасневшаяся от близкого огня Каринна только махнула небольшой плоской веточкой, которой как раз перемешивала сгущающуюся похлёбку.

— Не мешай мне, порочный высокопарный лицемер, или я уроню варево в огонь. И тогда нам придётся сделать жаркое из тебя! — несмотря на то, что женщина усмехалась, было видно, что ей приятны такие восхваления, поскольку в последнее время ей нечасто приходилось слышать комплименты.

Сняв котелок с огня, они уселись тесным кругом: женщины вместе, мужчины напротив. Красное зарево над западным горизонтом исчезало медленнее, чем остывала похлёбка, но Таурус так и не возвратился.

Первыми к котелку приникли женщины. Митанни отхлёбывала, как пташка, да и Каринна не съела много. Она бросала в сгущающиеся сумерки встревоженные взоры, и было видно, что больше, чем пустой голодный желудок, её беспокоят размышления о том, где бродит её муж. Зато Антара набросилась на похлёбку с задором, которого не устыдился бы и здоровенный шестифутовый парень.

— Помедленнее, не спеши, красотка, наберёшь на талии, — сказал ей Кермар полушутливо, но в то же время с тревогой наблюдая, как убывает похлёбка.

— Не волнуйся, после сегодняшнего — едва ли, — промолвила Антара с полным ртом. — И не беспокойся, останется, — миролюбиво добавила она извиняющимся тоном.

— Надеюсь на это, потому что иначе я целый вечер не отведу от тебя своего укоризненного взора, и даже в ночи ты будешь знать о том, как я невыразимо страдаю. И кто знает — может утром я умру от голода и истощения и до конца твоей жизни буду преследовать тебя и устрашать. А помимо этого тебя будут преследовать бесы чёрной совести, и эти укоры не дадут тебе спокойно прилечь и отдохнуть, потому что ты всё время будешь помнить о том, что впустую угробила жизнь молодого таланта, измордованного жестокой жизнью гонимого художника…

Рассмеялись все, кроме Конана. Антара оттолкнула котелок от себя к страдающему Кермару — на другую сторону круга.

— Поешь, оголодалый! Теперь ваша очередь.

А затем были слышны только чавканье и вздохи, иногда сопровождающиеся более или менее громкими отрыжками. Вскоре ложки загрохотали о дно. Каринна вскочила и выхватила котелок с остатками драгоценной жидкости:

— А о товарищах не думаешь, что ли, жлобяра?

— Кто поздно приходит…

— Мог бы охотиться получше для жаркого.

— Но, золотко, смилуйся над несчастными путниками!

— Катись, мерзавец! Как вам не стыдно! Ни шага, Зурн, не то я возьму тот котелок и нахлобучу тебе на голову! — И, игнорируя жадные взгляды мужчин, она прикрыла от них котелок своими пышными грудями.

— Верная жена — это натуральное сокровище, — весело вторил раскатистый бас сразу за ней.

Каринна испуганно подскочила и едва не уронила защищаемый котелок наземь.

— Осторожнее, моя госпожа! И спасибо тебе за то, что ты своим собственным телом защищаешь мою порцию от этой банды вероломных жуликов, которые называют себя нашими друзьями! — Таурус обнял пухлые плечи и осторожно разжал пальцы, сжимающие его ужин. — Я принёс хорошие новости, зная, как вы хотите переночевать под крышей и глотнуть хорошей выпивки. Но кто знает, может вам об этом даже и не стоит говорить… — Он нетерпеливо поднёс котелок ко рту и глотнул полностью остывшей похлёбки. — Отлично!