Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - [138]
В «Комсомольской правде» снова статья Мурзина и снова с призывом «не хоронить фальшивые кости». Сам ещё не читал.
3 февраля
Утром в РИА «Новости» была устроена пресс-конференция, посвящённая окончанию работы Комиссии по останкам. Из приглашённых явились: Соловьёв, Аксючиц, Гелий Рябов, профессор Томилин и Мироненко, глава Гос. архива. Конференция вообще была неинтересной. Вёл Соловьёв. Он долго рассказывал о всей истории, начиная с убийства и до последних всех действиях своего следствия, всё в общем по собственным письменным заключениям, которые им представлены в Комиссию. Вывод его определённый. Останки Царские. Полностью доказано, и сомневаться не в чем. Мироненко подтвердил тоже, более останавливаясь на том, что Ленин непосредственного распоряжения о расстреле не давал, то есть таковых документов в Архиве не найдено, более того, он привёл документ из Екатеринбурга от 16 июля 1918 года на имя Свердлова (копия Ленину), в котором говорилось, что «судебного процесса над царём устроить возможности нет и что если ВЦИК не возражает (сказано в документе иносказательно), то будет употреблена мера ликвидации». Ответа на этот запрос из Москвы не последовало, и, как предполагает Мироненко, «молчание означало согласие».
Все остальные также подтверждали факт окончания всех исследований и положительный их результат. Мне вопросов журналисты по этой теме не задавали, а сам я, естественно, эту тему поднимать не мог. Я ответил на вопрос о «слухах о неком сундучке с останками, который хранится в храме-памятнике», о фонде по восстановлению памятникам Царям и о моём мнении, где следует провести захоронение останков, о чём я подтвердил то, что говорил прежде, то есть – СПб…
На Комиссии 30 января все вопросы, касающиеся исторических проблем, не обсуждались. Никаких дебатов не было. Владыка приложил своё заявление, в котором главный пункт состоял в том, что вся ответственность ложится на авторов заключения, которые Церковь принимает на веру. Перед началом заседания атаковала орда журналистов, которые ждали окончания. Дал три интервью, в одном посетовал, что все вопросы, вызывающие сомнения, были вниманием обойдены, правда, ни одного интервью не видел. После окончания Аксючиц пригласил к себе отметить окончание деятельности Комиссии. Были: Брагин, Соловьёв, Томилин, Авдонин. Угостил коньяком и чаем. Потом последовало приглашение от Немцова, который тоже поставил бутылку французского коньяка, а от него снова отправились к Аксючицу смотреть репортаж НТВ о заседании, а потом кривляние Радзинского на том же канале.
26 февраля
Сегодня Священный Синод своим решением не признал достоверным заключение экспертов о «безусловной принадлежности екатеринбургских останков» Царской Семье. Синод настаивает на срочном захоронении и продолжении исследований.
Ко мне приезжало НТВ, и я в ночной программе комментировал решение Синода. Кроме меня, никаких «экспертов» более не было, как это обычно делает Кара-Мурза, в чём некоторые усмотрели «серьёзный» подход к теме со стороны компании НТВ.
27 февраля
Выступил в прямом эфире НТВ в первой передаче, в восемь часов утра. Выразил согласие с решением Синода, сказал, что на протяжении всего времени работы Комиссии неоднократно настаивал на проведении комплексных исследований, и повторил те три проблемы, которые были мною предложены в моей записке в Комиссию от 12 января сего года.
1 марта
В ночной передаче НТВ разглагольствовал как всегда самодовольный и самоуверенный «специалист» по Николаю II Радзинский.
Начал он с резкого налёта на колтыпинскую Комиссию, весьма пренебрежительно охарактеризовав всех её членов. Щербатов – он уж настолько стар, что, собственно, кроме того, что он князь и носит фамилию известного «русского» (в устах Радзинского слово русский носит особый характер) учёного, о нём говорить не стоит – что с него спрашивать, Колтыпин – он инженер (куда лезет), а Магеровский – бывший сотрудник ЦРУ. Всю вину в отношении заключения Синода Радзинский приписал колтыпинской Комиссии, они-де завалили Патриархию письмами, а там под их давлением перепугались. Колтыпинцы якобы с первых дней заняли позицию полного отрицания того, что происходит в России (врёт), что, когда они приехали в Москву, им показали все документы (также врёт) и по их же настоянию пошли на то, что те самостоятельно проведут генетическую экспертизу с кровью Тихона Куликовского экспертом Рогаевым, которому они доверяют. На самом деле всё было не так. Наша Комиссия никакого участия не принимала и никакого согласия не давала, и экспертизу они проводили сами, сравнивая её результаты с выводами, полученными Ивановым, и об этом на том же заседании, когда приезжали из США члены американской Комиссии, Рогаев докладывал сам. Есть стенограмма.
Радзинский что-то нечленораздельное бормотал про «череп» Государя, и по нему как бы получалось, что фрагменты черепа сравнивались с берцовой костью Великого Князя Георгия Александровича, что тоже действительности не соответствует, так как ни от одного черепа никаких фрагментов не бралось, это заявил Соловьёв на вопрос Глазунова, который после такого ответа сказал, что ему всё ясно – раз не исследовали череп Государя, то, значит, голова была отрезана. Это сказано было на заседании Комиссии и должно остаться в стенограмме.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.