Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - [140]
Любопытно, что Мамонтов нашёл плёнки с записью показаний Родзинского и других, которые известны по публикации Алексеева и о которых Соловьёв говорил, что их нет, что они уничтожены и искать их бессмысленно, так как он искал и не обнаружил. А эти нашли.
Я прослушал запись показаний Родзинского. Алексеев опубликовал фрагментарно, но то, что им опубликовано, – абсолютно точно. Но он почему-то упустил детали, очень эффектные. Родзинский говорит, что в Наследника стреляли одиннадцать раз – «проглотил одиннадцать пуль… живучий парнишка» и целый ряд других подробностей. Само циничное повествование вызывает дрожь в теле. Так спокойно старый человек (67 лет) уже в 1964 году, подхихикивая, рассказывает об убийстве детей и о том, как они глумились над ними уже в лесу, словно совершено было дело, достойное похвалы. Почти через пятьдесят лет у этого подонка совесть никак не заговорила. А сам ведь сидел.
Я говорил о своих сомнениях, о «Записке Юровского», о первооткрывателях, высказывал сомнение в факте их поисков в 1979 и 1980 годах, говорил, что не верю Соловьёву, – в общем, всё, что уже не раз высказывал. Записали две кассеты. Что из этой беседы и как смонтирует, будет видно. Материал готовят не позднее 15 июля. Их задача – приостановить захоронение.
10 июня
Утром, как всегда, на службе в Елоховом соборе… Вечером Патриарший приём в Даниловом монастыре… В фойе увидел владыку Ювеналия и с ним поговорил об останках. Подтвердил свою солидарность, а от него услыхал, что решение Синода уже совершенно окончательное и никто из иерархов принимать участие в СПб не будет. Служить будет, как сказал владыка, приходской священник.
12 июня
…Получил впервые приглашение в Кремль… Президент появился под объявление в микрофон. Сказал короткую речь и провозгласил тост «за россиян». Патриарх, который тоже вначале присутствовал, вскоре исчез. Дольше оставался владыка Сергий. Встретил, как всегда, сердечно. По поводу останков сообщил ему о вчерашнем участии в двух программах. С этой же темой состоялся разговор с Немцовым. Сам он её начал. Спросил, поеду ли я в СПб, на что я ответил, что не поеду. По этому поводу у нас возникли дебаты. Немцов меня убеждал, что решение было принято Комиссией, а я сказал, что решение было принято им, что никто не голосовал и никто ничего не подписывал, что вопросы, которые он считает «историческими» и которые можно годами изучать, с моей точки зрения имеют отношение к тем исследованиям, на которые сориентировано следствие, что членам Комиссии никогда не предоставляли документов, связанных с проведением изъятия фрагментов, что мы не видели копий «Записок Юровского» и что моя последняя «Записка» вообще даже не была распространена между членами Комиссии и уж тем более не возымела никаких последствий. На том и разошлись.
27 июня
…В соборе встретил Беляева. Его недавно «МК» разнёс в пух и прах, объявив чуть ли не мошенником и шарлатаном. Он мне сказал, что от Соловьёва знает, что исследования и в Лондоне и в Америке проводились от одной берцовой кости. Беляев уверен, что в захоронении вообще нет Цдрских останков, что могила – это полная мистификация, созданная после 1919 года, и что, может быть, и берцовая кость там была вложена или же её подменили при экспертизе. «Записку Юровского» он уличает в полнейшей лжи довольно убедительно.
17 июля
80 лет со дня убийства Государя. Утром рано из Данилова отправились в Троице-Сергиеву лавру на панихиду, которую отслужил Патриарх.
В Лавре сначала приложились к мощам Сергия Радонежского, а потом о. Назаркин повёл в храм. Сослужили с Патриархом все члены Синода, кроме СПб-ского владыки и много архиереев. Из знакомых – владыка Александр Костромской. Вернулись в Данилов, там обедали…
Весь вечер смотрел трансляцию из СПб, где останки опустили в склеп. На церемонию прилетел Президент. Сказал хорошую речь о совершённом восемьдесят лет назад злодеянии…
Сама акция была очень торжественная и впечатление произвела.
Горько, что власть пренебрегла мнением тех, кто сомневается в том, что все останки подлинные, и совершила действо волевым порядком, что неизвестно ещё к каким приведёт последствиям. Конечно, сама торжественная церемония произвела сильное впечатление на широчайшие общественные круги, как в России, так и за рубежом.
Для непосвящённых это выглядело очень убедительно. Да и я переживал, и многое меня тронуло, и, конечно, хотелось бы, чтобы не омрачали сомнения в подлинности и в том, что на века предаются последнему упокоению те, кого называют. Чувство, что власть совершает чудовищную мистификацию, что она пытается одновременно похоронить историю, правду, меня не оставляло.
Народу было много. Прилетели Романовы во главе с Николаем Романовичем, который там, как самый главный, царствовал. Был представлен президенту, давал много интервью. Из Комиссии видел Немцова, Мироненко, Радзинского, а также Соловьёва, Аксючица, Иванова, Рябова. В Лавре было пять членов Комиссии.
Приложение 43
Письмо А.К. Голицыну председателя Российской зарубежной экспертной комиссии по расследованию судьбы останков членов Российского Императорского Дома, убитых большевиками в Екатеринбурге 17 июля 1918 г., П.Н. Колтыпина-Валловского (по поводу первого издания книги «Кому же верить?»)
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.