Комсомол имени Летова - [8]

Ярик из Домодедово вступил в АКМ уже в зрелом возрасте. Вскоре его уволили за случайно оставленную на рабочем месте газету нашей организации, после чего он стал только активнее. Мы подружились на почве любви к культуре шестидесятых, вместе поглощали соответствующие книги, фильмы и музыку. Именно Ярик прозвал Удальцова Цезарем, себя же именовал Ценобитом. Жаль, что в газете так и не рискнули опубликовать его психоделическую заметку «Рабочие и овцы», я был всецело за, но осторожных голосов против было больше. Еще обиднее, что сей опус утерян безвозвратно.

Выделяются, конечно, Настя и Марина из Орехово-Зуево. «Где там наши Бабочки?» — выдал как-то про них Шалимов. Естественно, коллективное прозвище сразу же закрепилось. Только более крупную по габаритам Марину для различия выделили в подвид «Тропическая». Сегодня Бабочка — успешная фотомодель, а Тропическая делит тяготы профсоюзной борьбы с еще одним персонажем книги. Но важнее другое: на момент вступления в АКМ первой было 14, а второй 16. И уже буквально через месяц они ездили с нами на агитрейд в Тверь, участвовали во всех митингах и винтились на акциях.

Отделение в Балашихе возглавлял Гевара. Он пришел в АКМ, думая, что это левый аналог РНЕ, эдакое полувоенное формирование. Несколько заблуждался, прямо скажем. Но не разочаровался, сразу отлично зарекомендовал себя и стал ключевым активистом. Много ярких моментов в истории организации мы пережили вместе. Позже он стал довольно значимым персонажем в антифашистском движении.

Из АКМ вообще вышло немало известных красных скинов. Некогда перешедший из зюгановского комсомола Андрюха сегодня мутит серьезные концерты тематических западных групп. С нами начинали и Братья Тельманы. Тогда мы называли их просто Братья Максы, ибо Максим был более разговорчивым, а Дениса не все знали по имени. После громкой акции в защиту Химкинского леса Максим и Денис стали известны на международном уровне. Денис до сих пор в политической эмиграции после той истории.

Нельзя представить АКМ без Женственного и его знаменитой квартиры на Соколе. Гарик был не только эталоном женственности, но и одним из самых ярких и кипишных активистов. В момент моего прихода он был на больничном со сломанной рукой, позже мы очень быстро подружились и стали мотором организации. Гарик на тот момент был адептом красного реваншизма и предпочитал жечь фаера, а не читать книги. Однако благодаря моему влиянию (и постоянно выдаваемым книжкам) Сталин в пантеоне героев постепенно сменился на Троцкого, чуть позже либертарный марксизм логично трансформировался в анархизм. Честно говоря, нынешний анархоиндивидуализм Гарика мне не слишком нравится, но это его выбор. Я всегда был сторонником симбиоза красного и черного, он же сегодня выступает за идеологическую стерильность. А тогда, в 2004, когда менялся командный состав, Гарик выдал нечто вроде «Теперь я в роли Гунькина, а ты в роли Германа». Так оно, по сути, и вышло. Он практически не ходил на мероприятия без фаеров, а я понемногу учился планировать акции и скидывал большую часть растущего репетиторского дохода на нужды движения.

Еще Женственный привел к нам своего кореша Андрюху «Колдуна». Ранее он пытался организовывать БРОМ — боевую революционную организацию молодежи, но пиком ее деятельности так и осталась расклейка стикеров по уборным МТУСИ. Висели стикеры долго, ибо Колдун обладал огромным ростом и лепил агитацию в малодоступные среднестатистическим гражданам места. Позже АКМовцы массово ходили слэмиться на концерты его группы «Фенапилис», а моя бывшая супруга восторгалась задорным андрюхиным вокалом и шикарным английским произношением.

У Женственного была очень адекватная и толерантная к нам мама, поэтому в его квартире постоянно вписывались камрады. В какой-то период я сам там постоянно ночевал, хотя жил не шибко далеко. Но самым колоритным персонажем на той вписке, да и вообще в АКМ, безусловно, был Бегемот. Назову точную дату вступления Толика (ибо он сам всегда помнит все даты и подсказывает сейчас) — 14 ноября 2004 года. До этого состоял в БРОМе, поэтому пришел уже достаточно опытным и прошедшим закалку человеком. Почти сразу стал незаменимым акционистом, да и во всей рутине активно участвовал. Скрываясь от армии, помотался по различным околополитотным впискам. В ходе этих мытарств некоторое время пожил в Питере, где мама Максима Малышева научила его сплетничать. В итоге Бегемот стал собирать слухи и сплетничать про всех, порой и про самого себя. Конечно, ничего обидного в них не было, а бегемоте кое «что-то было», намекающее на некий эротический эпизод, тоже стало легендарным. Причем ежели эпизод выглядел совсем нереалистичным и не имел под собой даже малейших оснований, то звучало не менее культовое «ну, я домысливаю». Обладая отличными познаниями в музыке, Толик открыл для меня ряд групп, например «Водопад имени Вахтанга Кикабидзе». Эрудиция Бегемота делала его одним из самых интересных собеседников. Помню, как коллективно разгадывали кроссворд по дороге из Калуги в Москву и никак не могли справиться с вопросом про итальянского сказочника. И тут на дальней лавке просыпается Бегемот с воплем: «Это Карло Коллоди!» Жаль, что сейчас он по большей части изучает кинематограф во внутренней Монголии. Но, даже не участвуя в движухе, по-прежнему умудряется быть в курсе всех слухов и сплетен, особенно на интимную тематику.