Комсомол имени Летова - [17]

Впервые я услышал о нем из очередной проповеди Мусина: «Сергей, тебе знакомы такие люди, как Вера Басистова и Геннадий Алехин?» Далее декларировались их готовность на все, революционная решимость и преданность делу. Причем, в отличие от превознесения архивных стариков, это было правдой. Вера и Гена никогда не состояли в АКМ, но активно участвовали во многих акциях и повседневной жизни организации. Веру всегда отличала брутальность, совсем не свойственная внешнему виду. Трудно ожидать от женщины средних лет в шляпе Совы из мультика про Винни-Пуха, что она через минуту пойдет перекрывать дорогу или прикуется наручниками к ограде. Геннадий в радикализме не уступал плюс к тому всегда был настоящей душой компании. После собраний он играл с нами в футбол, одновременно выступая в роли вратаря и комментатора. Задушевное «Родненький, забей, ну я прошу тебя!» сменялось на пафосное «Сегодня в товарищеском матче встречаются сборная СССР и сборная социалистических стран!», и так на протяжении всей игры. Только Гена мог после брутальной тусовки, где на столе присутствовали только водка, дешевый запивон и немного нарезанных огурцов и помидоров, выдать «Спасибо, все было очень вкусно!». При том, что категорически не употреблял алкоголь, толкал роскошные тосты со стаканом газировки в руке.

А если серьезно, то Вера и Гена были главной группой поддержки мотавшего большой срок Игоря Губкина и фигурантов Одесского дела. Они издавали газету, где главным образом освещали судебные заседания и публиковали письма из-за решетки. На шапке издания красовался призыв «Вступайте, вступайте в отряды, родные!», автора которого было нетрудно угадать по этим самым «родным». Не менее шикарный перл был и в выходных данных, где Гена зачем-то был указан как «Ген. Вал. Алехин». Нелепое подобие сокращения превратилось для него в прозвище, впрочем, забавное и безобидное.

В общем, мы с Генвалом возвращались в Москву на электричке после очередной попытки повидаться со Славой. К нему ожидаемо не пустили, не разрешили передать книги, взяли только продукты. И это при том, что мы попали на «женщину средней опасности», как охарактеризовал ее Гена. Мы ругали карательную психиатрию и полицейщину, обсуждали последние новости.

Зашла речь о том, что скоро ожидается приговор но Одесскому делу. Для справки: несколько коммунистов-революционеров из нескольких постсоветских стран создали там боевую группу и занимались экспроприациями, рассчитывая поднять народное восстание. На мой взгляд, это было заранее обречено на провал, как и любая попытка прийти к власти с оружием в руках в современных условиях. Ну не работает сейчас опыт Че Гевары, при всей романтичности. Современный уровень развития спецслужб превращает все подобные порывы в красивые, трагичные, но бесплодные акты. Впрочем, здесь суть не в этом и даже не в том, что ребятам приписали кучу злодеяний, которых они не совершали. Важнее то, что практически все показания по делу были буквально выбиты из людей. Более того, один из обвиняемых, двадцатилетний Сергей Бердюгин, в результате пыток скончался. Оставшихся в живых продолжали держать в нечеловеческих условиях, большинству грозили двузначные сроки. Семеро подсудимых держали голодовку в знак протеста. Проявлять равнодушие в такой ситуации было просто невозможно. Генвал был первым, кому я озвучил идею провести акцию солидарности у посольства Украины. Он в своей манере сказал: «Надо подумать, надо подумать!», тут же склонил голову в раздумьях и через пару минут выдал сгенерированный результат: «Давай попробуем, почему бы и нет, почему бы и нет!» Товарищи в АКМ тоже поддержали затею. Сказано — сделано.

Несколько дней спустя я сидел на одном из экзаменов летней сессии и нервно поглядывал на часы. Сбор через час с небольшим, есть риск опоздать, поэтому пошел отвечать, толком не подготовившись. Преподша начала придираться к ответу (еще бы, на ее пары я по большей части забивал ради движа), но спорить было некогда. Схватил свой не вполне заслуженный трояк в диплом, хрен с ним. Главное — успеть на акцию. В указанном месте ждали товарищи. Отметил про себя, что большинство собравшихся — несовершеннолетние. 18 уж было мне, Женственному, Коляну и Цезарю. И еще подтянувшемуся Коле Косову, ветерану АКМ. У них с сестрой Евой (которая была у Мосгоризбиркома) своего рода вахта по участию в акциях была. Цезарь толкнул небольшую речь, объясняя суть мероприятия. Понятно, что риск задержания велик. Однако никто из молодых и не думал уходить. Двинулись через дворы к украинскому посольству. При подходе большинство натянули на лица банданы. Зарядили «Долой инквизицию!» и начали разворачивать транспарант «Свободу политузникам Одессы!». Но тут из будки при посольстве выкатился в высшей степени упитанный полицай. По сравнению с ним наш усмиритель на Первомае выглядел просто балериной. А этот оказался еще и более решительным, одной рукой схватился за баннер, а другой за рацию. Одновременно вызвал подкрепление и умудрился оторвать у нас половину лозунга! «Одной рукой за хвост валю корову!», как поется у Водопадов. Не ожидав такой прыти, мы пару секунд растерянно смотрели на пришедший в негодность слоган. Теперь оставалось только озвучивать требования освободить политзаключенных голосом, к чему и приступили. Перекрыли дорогу. Самое главное, что под шумок успевал выполнить свою задачу засадный полк: Петя Иванов, Генвал и Басистова приковались наручниками к ограде посольства. В руках у них портреты политзеков. Тем временем появилась подмога. Из посольства прибежал мент с усишками, подъехала пара воронков, появился опер с камерой в белом костюме. Мы сели в сцепку на проезжую часть, мусора начали винтилово. К нашему удивлению, не было привычных автозаков. Лучше бы были, ибо нас погрузили в воронки буквально штабелями, друг на друга. Со мной утрамбовали Коляна, Женственного, немного нервничающего на первом задержании Кудрявого и Колю Косова с зонтиком (хорошо хоть, не в раскрытом виде). Дальше — уже знакомое ОВД «Пресненское».