У Азямки разгорелись глазенки, и он рассказал все и почему они с Шишом не вернулись к Ягоде.
— Боялись, чудаки… Я — не Шарка, зря не кинусь.
Сидел Волчья Ягода в «Интимном кино» и пел про себя:
Куда ни пойдет может жить…
и любит «Червонец» курить…
А в голове мысли извивались червяком, выдумывали, как выручить от Шарки салазки. Шиш и Азямка сидели рядом, ждали, что придумает, что скажет Ягода.
— Пошли! — вскочил Волчья Ягода.
Молча все трое бежали городом в предутренний час.
— Шиш, веди нас к Шарке. Силой отобьем, украдем!
Перемахнул Ягода через заборчик на двор, нашел салазки у крыльца, перебросил одни, другие ударились в забор, вторично раскачал и перебросил.
Загремели в сенях засовы, там Шарка с дедушкой готовились дубьем рассчитаться с ворами.
— Шиш, Азямка, убегай скорей ко мне! — кричал со двора Ягода, сам карабкался на забор. Вылетел на двор Шарка с дубиной, в то время Ягода перепрыгнул через забор и пустился вслед за своими компаньонами: не посмел Шарка догонять их.
Февраль месяц, крупное солнце и, весна из–за него выглядывает. Навозные улицы, рыхлый снег, тяжелые дороги, тяжелая работа. Не страшно солнце, не страшна весна и дороги навозные, петухом поет сердце компаньонов. Сберегли они рубль на тележку. Не страшен Шарка, пробовал он к Ягоде пристать, салазки отнять у него, да уложил его Ягода на Мостовую одной рукой. И с тех пор боится он попадать компаньонам навстречу.
— Шиш, Азямка, пропустим поезд и пойдем, — говорит Ягода.
— Все?
— Идем все…
Пошли все на Покровку в отделение сберегательной кассы. Волчья Ягода встал в очередь, а Шиш и Азямка глядели в окно с улицы, как бритый служащий пересчитывал общекомпанейский первый рубль и выдавал Ягоде серенькую книжку.
— Вот она, будет тележка! — хлопнул ягода серенькой книжечкой. — Айда ребята, поезд скоро придет, заработаем, добавим! — и побежали все на вокзал.
Свети солнце, иди весна, не страшны дорожки навозные, рыхлые, не разбить вам теперь жизнь дружную — компанейскую!
