Коммунистические государства на распутье - [21]

Шрифт
Интервал

. До сравнительно недавнего времени — собственно до подписания договора о запрещении ядерных испытаний в июле 1963 года — многие наблюдатели считали этот конфликт «идеологическим»; и по сей день этот термин часто встречается в прессе. Однако в коммунистических делах идеология, история и политическая практика редко — если вообще когда-либо — бывают разделены. С самого начала китайско-советского разрыва уже существовали разногласия, касавшиеся национальных интересов, вопросов стратегии, внутренней и внешней политики, организации международного коммунистического движения и контроля над ним. С самого начала все эти факторы оказались предметом спора. А по мере его нарастания достижение компромисса становилось все более сложным, ибо в силу присутствия идеологического элемента в марксизме-ленинизме всякий спор о стратегии или тактике должен быть немедленно поднят на идеологический уровень.

На последнем всемирном коммунистическом совещании в Москве, в ноябре 1960 года, Хрущев, как известно из достоверных источников, заявил, что главный вопрос, стоящий перед совещанием, — это вопрос об «основном характере современной эпохи». Нам подобное заявление может показаться настолько оторванным от действительности, что мы можем считать его просто пустым звуком, но марксист-ленинец смотрит на дело иначе. Больше того, китайско-советские разногласия по данному вопросу включают в себя и обусловливают почти все остальные разногласия. Русские утверждают, что мировая система социализма «становится», а китайцы утверждают, что она «уже стала», основным фактором современной эпохи. В плане коммунистической стратегии это означает, что Хрущев счел возможным действовать в отношениях с Западом с меньшим риском, чем считал необходимым Мао — для достижения китайских целей. Москва считает, что нынешняя эпоха является главным образом эпохой ненасильственной победы социализма в мировом масштабе; Пекин же утверждает, что это прежде всего эпоха войн и революций.

Или возьмем другой пример, казалось бы, идеологического расхождения: русские утверждают, что теперь главными опасностями для международного коммунистического движения являются догматизм и ревизионизм (в частности, китайский); китайцы же подчеркивают, что опасность эта заключается только в ревизионизме (в частности, русском). Верно, что Хрущев и вообще русские пересмотрели марксистско-ленинское учение. Они провозгласили, что в мире произошло, как говорят марксисты, качественное изменение характера вооружений, имея в виду, в частности, разрушительность термоядерной войны. Они говорят, что теперь лагерь империализма разделился на «трезвые круги» (чьим лидером они называли президента Кеннеди) и «бешеных» (коих, по мнению Москвы, возглавляет сенатор Голдуотер). Из этого Советы делают вывод, что теперь война уже не является неизбежной и что поэтому ее следует избежать. Это в свою очередь ведет к другому советскому выводу, что «мирное сосуществование является генеральной линией коммунистического движения вплоть до окончательной победы социализма».

Китайцы тоже утверждают, что мирное сосуществование Желательно. Несмотря на недавние китайские ядерные испытания, Пекин не потрясает атомными бомбами, и это по многим причинам. Но китайцы говорят, что мирное сосуществование— это тактика, а не стратегия и что оно не должно мешать национально-освободительным войнам[19].

Китайцы обвиняют Советы в попытке добиться разрядки в советско-американских отношениях и, следовательно, в нежелании идти ради китайцев на существенный риск, в частности в вопросе о прибрежных островах и Тайване. Кроме того — и это с самого начала играло главную роль во всем конфликте,— китайцы обвиняют Советы в том, что те обещали дать им атомное оружие, а потом отказались от своего обещания. Китайцы обвиняют русских в антикитайской позиции в ряде Китайско-советских споров о границах, в частности по поводу Района Синьцзяна и долины реки Амур. Китайцы также обвиняют русских в поддержке антикитайских правительств, таких, как, например, индийское, которое возглавлял, по словам. Пекина, американский «империалистический агент» Неру, Русские отвергают все эти упреки и в свою очередь обвиняют Китайцев в национальном и расовом шовинизме.

Китайцы, как правило, подчеркивают важность поддержки Коммунистических партий и крайних радикалов в слаборазвитых районах, тогда как русские склонны поддерживать все «Национально-демократические элементы» (например, в Индии)[20]. Но если -судить по объятиам Чжоу Энь-лая -с марокканским королем Гассаном II и камбоджийским принцем Норо-Ао.мом Сиануком, то в этом отношении китайцы могут быть— К именно теперь это все чаще подтверждается — тактически более гибкими, чем русские. Далее, Москва склонна делать Упор на мирном и парламентарном переходе к социализму; Например, она поддерживает потенциально успешный курс Итальянской коммунистической партии. Частично русские стоят за мирное экономическое соревнование как главное средство победы социализма потому, что они могут слишком мно-го Потерять, если рискнут прибегнуть к более агрессивной тактике.


Рекомендуем почитать
Конец длинного цикла накопления капитала и возможность контркапитализма

Системные циклы накопления капитала определяют тот глобальный контекст, в котором находится наша страна.


Япония в эпоху Хэйан (794-1185)

Составленное в форме хрестоматии исследование периода Хэйан (794-1185), который по праву считается временем становления самобытной национальной культуры. Основано на переводах текстов, являющихся образцами, как деловой документации, так и изящной словесности. Снабжено богатым справочным аппаратом. Для специалистов и широкого круга читателей, интересующихся историей и культурой Японии. Под редакцией И.С. Смирнова Составление, введение, перевод с древнеяпонского и комментарии Максим Васильевич Грачёв.


Сэкигахара: фальсификации и заблуждения

Сэкигахара (1600) — крупнейшая и важнейшая битва самураев, перевернувшая ход истории Японии. Причины битвы, ее итоги, обстоятельства самого сражения окружены множеством политических мифов и фальсификаций. Эта книга — первое за пределами Японии подробное исследование войны 1600 года, основанное на фактах и документах. Книга вводит в научный оборот перевод и анализ синхронных источников. Для студентов, историков, востоковедов и всех читателей, интересующихся историей Японии.


Оттоманские военнопленные в России в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.


«Феномен Фоменко» в контексте изучения современного общественного исторического сознания

Работа видного историка советника РАН академика РАО С. О. Шмидта содержит сведения о возникновении, развитии, распространении и критике так называемой «новой хронологии» истории Древнего мира и Средневековья академика А. Т. Фоменко и его единомышленников. Подробно характеризуется историография последних десятилетий. Предпринята попытка выяснения интереса и даже доверия к такой наукообразной фальсификации. Все это рассматривается в контексте изучения современного общественного исторического сознания и тенденций развития науковедения.


Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Предлагаемая книга впервые в отечественной историографии подробно освещает историю Германии на одном из самых драматичных отрезков ее истории: от Аугсбургского религиозного мира до конца Тридцатилетней войны. Используя огромный фонд источников, автор создает масштабную панораму исторической эпохи. В центре внимания оказываются яркие представители отдельных сословий: императоры, имперские духовные и светские князья, низшее дворянство, горожане и крестьянство. Дается глубокий анализ формирования и развития сословного общества Германии под воздействием всеобъемлющих процессов конфессионализации, когда в условиях становления новых протестантских вероисповеданий, лютеранства и кальвинизма, укрепления обновленной католической церкви светская половина общества перестраивала свой привычный уклад жизни, одновременно влияя и на новые церковные институты. Книга адресована специалистам и всем любителям немецкой и всеобщей истории и может служить пособием для студентов, избравших своей специальностью историю Германии и Европы.