1. Машина насилия для извлечения прибыли
В противоположность тому, что утверждают апологеты капитализма, он не является тем, что имманентно присуще рынку, а представляет специфическую форму насилия и эксплуатации, где экономическое и внеэкономическое принуждение слиты и неразделимы. Как показал еще Фернан Бродель, один из основоположников мир-системного анализа, капитализм захватывает и подчиняет рыночную стихию при помощи внерыночных механизмов. Не свободная конкуренция, а монополии – это цель капитала. Бродель даже называл капитализм антитезой рыночной экономике, зоной «противорынка», где господствует право сильного. Дж. Арриги дополняет Броделя утверждением, что капитализм, как минимум, добивается контроля над рынком, как максимум отменяет его – что характерно, к примеру, для американской вертикальной интеграции бизнеса.
Бродель считал, что экспансия капитализма невозможна без использования соответствующей машины насилия, когда он «идентифицирует себя с государством, когда сам становится государством». Только тогда капитал становится способным к «территориальному завоеванию мира и созданию всесильного и по-настоящему глобального капиталистического мира-экономики». Заметим, что эта способность у капитала появилась не в Китае и не в Индии, несмотря на то, что они имели развитый рынок и куда более крупную экономику, чем любое европейское государство до 19 века. А именно в Западной Европе, где капитал как бы встраивался в существующие модели агрессии.
Слова Броделя перекликаются с утверждением Р. Люксембург: «Капитал не знает другого решения вопроса кроме насилия, которое является постоянным методом накопления капитала как общественного процесса не только при генезисе капитализма, но и вплоть до настоящего времени».
Новорожденный капитализм первым делом приступает к конфискации общинной и мелкой крестьянской земельной собственности, что приводит к длительному «кризису пропитания» и масштабному обнищанию – с ограбленными и нищими боролись с помощью виселиц и кнута. Выходя на мировую арену, западный капитал пересекает океаны и вторгается в социумы, ведущие натуральное и мелкотоварное хозяйство, разрушает их внутренний рынок и привычный товарообмен, присущие им формы собственности, стирает, словно ластиком, племена и народности, которые не приносят достаточного дохода колонизаторам. Собственность становилась неприкосновенной и священной, только когда попадала в руки западных господ.
Действующий всё более глобально западный капитал разрушил культуры коренных американцев, причем и в самых развитых регионах Нового Света, где применялись сложные технологии интенсивного земледелия. Для Нового Света этого обернулось гибелью около 88% из 75 миллионов коренного индейского населения (которое до Колумба примерно равнялось населению тогдашней Европы).[1] Васко да Гама, Алмейда и Албукерке не столько что-то открывали, сколько уничтожали многообразную цивилизацию Индийского океана – сжигая, топя и вешая местных конкурентов. С середины 16 в. пошла перекачка рабской силы из Африки в Америку через трансатлантический «рабопровод», сопровождающееся разрушением государств этого континента, как например, дотоле богатого и обширного королевства Баконго.
Ни один из циклов накопления капитала не состоялся бы без масштабного поглощения добычи на том или другом континенте. Присвоение чужого, «насильственное похищение средств производства и рабочих сил» – вот мотор капитализма. И повсюду, помимо насильственного присваивания чужих производительных сил и чужого труда, происходит, цитирую снова Люксембург, «разрушение и уничтожение тех некапиталистических социальных объединений, с которыми он сталкивается». И. Валлерстайн, видный представитель мир-системного анализа, указывает, что сила западного капитала (ядра капиталистической мир-экономики) всегда зависела от того, насколько успешно он разлагает противостоящие ему государства и социумы. Капитализм создает буржуазные нации, поддерживающие свой гомеостаз за счет эксплуатации более слабых социально-этнических общностей.
Самые передовые западные страны капиталистической формации, которые обязаны согласно не только либеральной, но и марксистской догме>{1}* демонстрировать господство "свободного труда", применяли рабский и принудительный труд (используемый с помощью прямого насилия или предварительного полного ограбления) в решающих количествах. Внедряя его там, где он ранее не существовал или носил мягкий патриархальный характер. Притом применение рабства нисколько не меняло капиталистического характера предприятий. И, скажем, хлопковые плантации британской Вест-Индии и юга США обслуживались рабским трудом, показавшим свою эффективность в условиях жаркого климата. А без дешевого хлопка с этих плантаций индустриальная революция, начатая в Англии, просто задохнулась бы. На каждого раба, доставленного в Новый свет – а таковых было около 12 млн. – приходилось по 3-4 погибших при отлове и транспортировке, сухопутной и морской. Норма прибыли от таких торговых операций составляла 300-400%, доходя и до 1000%. Для Африки развитие западного капитализма обойдется в трехвековую депопуляцию и демографические потери порядка 40-50 млн. чел.
