Колючий мед - [86]

– Вы что, без меня питаетесь? Елки-палки, где вас нелегкая весь день носила?

Шествуя, будто по подиуму, Франси подошла к столу.

– Да мы ничем особо не занимались. – Вероника украдкой взглянула на Бу.

– Вот как? А я в Бостад ездила, по магазинам. Как вам мои брючки? Крутые, правда? – Франси покружилась, взяв в руку шнурок, висевший сзади на поясе, словно клетчатый хвост. – С помощью этой штучки можно самой регулировать обхват талии. Очень тонко! Таким образом, все время будешь помнить, что много есть нельзя. – Она уселась рядом с Бу, и его нога, гладившая ногу Вероники, тут же исчезла. Под столом стало пусто, и эта пустота практически причиняла ей боль.

– Похоже, сегодня вечером здесь будут крутить пластинки. У торговца записями из Осторпа весь багажник забит новым винилом. Он там настраивает оборудование. – Франси показала на застекленную веранду. – После ужина мы уберем столы.

– Наконец-то! Здесь давно всем пора немного взбодриться. – Бу улыбнулся.

– Как приятно, что ты никогда не сбиваешься с ритма. Всегда в приподнятом настроении – совсем не похож на Роя. Тот вечно находит повод поворчать. – Ослепительно улыбнувшись, Франси положила руку ему на плечо. Веронику резануло, будто ножом в живот.

До сих пор безотрывно смотревшая на нее через стол девочка по-прежнему не притронулась к еде. Но сейчас она выпрямила свою маленькую шейку и, откашлявшись, спросила:

– Ты любишь его?

Голосок звучал так тонко, что был еле слышен. Девочка показала на Бу.

– Вы встречаетесь? И поженитесь?

Смущенно засмеявшись, Дункер погладила племянницу по головке.

– Дружочек мой, они еще ужасно молоды для женитьбы. Ну, может быть, здесь имеет место легкая влюбленность. – Она подмигнула.

– Да нет же, они по-настоящему любят друг друга, – настаивала девочка.

Вероника почувствовала, что стала красной, как рак. Франси начала заинтересованно присматриваться к ней.

– У нее очень живая фантазия. – Дункер покачала головой. – Ей снилось на днях, что директор банка проглотит пчелу и его увезет скорая.

Оставшуюся часть ужина они молчали. Франси ела медленно и обстоятельно, а не заглатывала пищу, как обычно. Изредка она бросала на Веронику изучающие взгляды. Атмосфера за столом поменялась. Будто детские слова повисли в воздухе, и от них никуда не деться.

Когда подали кофе, в общей гостиной, где торговец звукозаписями умело управлялся с проигрывателем, затрещала музыка. Полились звуки осовремененного фокстрота.

– Ну, что скажете? – Франси резко встала. – Потанцуем? – Она требовательно протянула руку Веронике. Та нехотя взяла ее. Франси прекрасно знала, что в парных танцах сестра слаба – несколькими годами ранее они пытались вместе разучивать разные движения, и заканчивалось это всегда одним и тем же: Франси объявляла, что было весело и здорово, а Вероника боролась со своим ростом и неподатливыми ногами.

– Я танцую за девушку, ты – за парня, – сказала Франси. – Тебе с твоим ростом как раз подойдет.

У Вероники закружилась голова, в горле пересохло. После еды ноги будто налились свинцом. Танцевать еще никто не вышел, но Франси цепко держала ее, когда они нетвердой походкой шли через столовую. Вероника чувствовала, как к ней подступает забытое ощущение паники. Она боялась оказаться изгоем – самой длинной и неуклюжей. Ей казалось, что даже слон ловчее.

– Что ты творишь? Хватит наступать мне на пальцы! Сразу видно, что ты на танцах стенку подпираешь – будто и не плясала никогда.

Голос Франси звучал громко и резко. Но обращен он был не к Веронике. Ее лицо было повернуто в сторону столика, за которым сидел наблюдавший за ними Бу. Вероника почувствовала, что готова провалиться сквозь землю. Прямо в подвал, к ящикам с шампанским и малиновой газировкой.

* * *

Говорили, что каменную розу – цветок любви – нельзя лишить жизни. Даже высушенная и уложенная под пресс в гербарии, она может спустя много месяцев и даже лет дать внезапные побеги. На тропке, проложенной через пастбище, каменная роза росла пестрым плотным ковром вперемешку с травой и зверобоем. Желтые цветки зверобоя краснели, если потереть их между пальцами. Местные старухи все еще использовали его для защиты от молнии и колдовства, вешая пучок в дверном проеме или над дверью в сарай.

Повсюду слышно жужжание насекомых – требовательные голодные звуки существ, которые чего-то жаждут – нектара, крови, пестиков, тычинок, мяса. Эти существа никогда не сдаются и всегда готовы заполнить собой все пространство.

Ночью Вероника решилась. Нечего больше ждать, нечего тянуть и откладывать, пока не станет поздно. «Летнюю ночь не проспи», – звучало в строфе из песни. К тому же ей не хочется, чтобы ее отложили в сторону и сохранили на будущее именно сейчас, когда она наконец расцвела.

Они идут по тропинке вплотную друг к другу, взявшись за руки и не говоря ни слова. Она сама открывает дверь в прохладную мастерскую, они сразу ложатся на кушетку, будто по молчаливому согласию. Слышны лишь звуки их прерывистого дыхания. Шуршание спадающей одежды. Шелест покрывала и скрип матраса.

Все прошло быстро. Ей пришлось убеждать его, что готова: «Уверена, что хочешь?» – «Да». – «И не пожалеешь потом?» – «Нет».