Колючий мед - [85]

В столовой стояла жара, хотя окна были приоткрыты. В тот день температура побила рекорд в тридцать один градус в тени. Температуру воздуха и воды записывали ежедневно в блокнот на стойке администратора. Последний раз температура воды достигала двадцати семи градусов пятьдесят лет назад. Нога Бу под столом прижалась к ноге Вероники. Она почувствовала, как жар от его прикосновения, пройдя по икрам и бедрам, разлился по всему телу. Его нога была теплой и шершавой. Ей стало трудно сосредоточиться на меню, напечатанном на листе сливочно-белой бумаги. Меню печатал Сэльве, относившийся к своей миссии со всей серьезностью. На закуску была сельдь на хрустящем хлебце, на горячее – жареный окорок с отварным картофелем и укропом, а на десерт – любимое блюдо Вероники: самбук-пудинг, который твердой рукой взбивался из манной каши с черносмородиновым соком до изысканной розовой пышности. Чтобы добиться нужной воздушной консистенции, Сигне трудилась около часа.

Пока Вероника с задумчивым видом смотрела в меню, будто она, ничем не отличаясь от других гостей, видела эти блюда впервые, Бу начал водить ногой по ее щиколотке. Подняв глаза, она заметила, что он, не отрываясь, смотрит на нее с серьезным видом. Откашлявшись, госпожа Дункер наклонилась к столу:

– Эти девочки – худые, как щепки, но сливки делают свое дело. А еще – хороший кусок масла в кашу по утрам. Жирок нарастает потихоньку, правда, ему требуется время. Конечно, тут еще имеет значение природная склонность, но, опять же, солнце помогает. Вы знаете, что у детей на севере, в Норрланде, ножки бывают кривенькими из-за недостатка солнца? Это называется рахит. Первая буква – «р», Роман. Если хотите, я полностью по буквам произнесу.

– Да нет, спасибо, не нужно. – Бу, улыбнувшись, отрицательно покачал головой.

– При недостатке кальция скелет становится мягким. Очень важно выходить на солнце.

Дункер резким движением, но с довольным видом вытерла капли сливок с подбородка младшей племянницы. Веронике хотелось, чтобы тетушка помолчала.

– Конечно, проживание здесь стоит денег, но я рада, если хотя бы чем-то могу помочь детям. Пока у меня есть возможность подарить им немного солнца и соленых морских ванн, я с радостью это делаю.

С этими словами Дункер кротко улыбнулась.

Вероника и Бу обменялись через стол понимающими взглядами.

– Морское купание закаляет, и номера здесь очень хороши. Они используются всего три месяца в году и поэтому не заражены бациллами. Ведь правда? – Дункер поворачивается в сторону Вероники.

– Да, все правильно.

– Зимой большая часть бацилл вымирает. Только вот пчелы в этом году на нервы действуют. Вчера после полудня госпоже Сёдергрен почудилось, что она слышит жужжание из фортепиано, так что доцент обещал ей открыть крышку и проверить.

– И что, нашли пчел? – Бу взял кусок хлеба.

– Пчел – нет. Только уйму дохлых мух и пыли. Там, внутри, под струнами. Сёдергрен пришла в голову идея вытащить все это с помощью липкой ленты. Оригинально, да?

Вероника заметила, как вздрогнули челюсти Бу, и сама сдержала приступ смеха.

– Я даже боюсь подумать о том, что будет, если девочек ужалят. У них сопротивляемость организма очень низкая. Допивай, Черстин! Последний глоток остался.

Бу пошевелил ногой так, что у Вероники защекотало бедро. Пришлось подавить дрожь.

Она попыталась представить себе, каково им было бы приехать сюда молодоженами на медовый месяц. Возможно, они поселились бы в квартире одного из новых домов в западной части центрального Мальмё и по выходным ходили бы в оперу и музыкальные театры? Подолгу гуляли бы вечерами, беседуя о книгах и искусстве. Как бы все это ощущалось? Каждый раз ложиться в одну постель и пребывать в мужских объятиях, пока не уснешь. Подняв взгляд, она заметила, что младшая племянница Дункер внимательно наблюдает за ней со своей стороны стола. Девочка со светло-голубыми глазами, напоминавшими морскую воду, всегда молчала. Она смотрела оценивающе и слегка вызывающе. Будто умела читать мысли.

– Завтра будет камбала с соусом «тартар» и зеленым горошком, – сказала Дункер. – Дети ужасно любят камбалу. Правда, дети?

Девочки промолчали в ответ. Младшая по-прежнему безотрывно смотрела на Веронику.

Сигне в накрахмаленном переднике, плотно завязанном поверх темно-синего платья, подошла к их столу.

– Так вот где восседает компания, поджидая еду, будто королевские особы. Всем ли довольны, господа?

– Я только что сказал, что к такой замечательной еде не помешало бы бутылочку «Пилзнера». Не могли бы вы это организовать, о прекрасная Сигне?

– Насколько мне известно, напитки в стоимость пансиона художника не входят, но, если художник обещает не проговориться, я посмотрю, что можно сделать.

Сигне благосклонно кивнула.

– А любезной даме полагается только молоко или вода. Она еще совершеннолетия не достигла. – Повариха пристально посмотрела на Веронику.

Как раз в этот момент у входа возник переполох.

– Ах, извините! Я вижу только одним глазом, прошу прощения!

В столовую явилась Франси в клетчатых брючках в американском стиле. Она оперлась на сервировочную тележку, уверенно улыбнулась и помахала им. Сестра в совершенстве владела искусством выходить на публику, как кинозвезда. Вероника расстроилась: она предпочла бы сидеть в компании Бу одна.