Колючий мед - [75]

Женщины и пожилые люди подвержены наиболее высокому риску возникновения посткоммоционного синдрома, то есть длительного сохранения последствий сотрясения головного мозга, таких как головная боль, головокружения и спутанность сознания. Тревожные состояния и депрессия могут вызывать такие же субъективные и объективные нарушения мозговых функций (когнитивных расстройств). Симптомы смягчаются при приеме антидепрессантов. Некоторые исследования показывают, что до 50 % всех пациентов с посткоммоционным синдромом до несчастного случая страдали депрессией.

Состояние Вероники не показалось мне депрессивным. Нет, это мой собственный недуг.

Отхлебываю глоток пива; кожу на щеках стягивает от солнца. Уже начали подавать ужин. На закуску сегодня сэндвич с селедкой, а в качестве основного блюда – капустный пудинг с брусничным соусом. И еще кофе с печеньем.

Сегодня я по-настоящему проголодалась.

1955

Директора банка отправили в региональную больницу, где ему укололи адреналин, чтобы остановить развитие отека горла. По словам позвонившей жены, выжил он с грехом пополам. Она также сообщила, что супруги намерены немедленно завершить свое пребывание в пансионате. Багаж попросили направить в Лунд, на домашний адрес. Судя по тону, ее возмущению не было предела, и мать Вероники пребывала в скверном настроении.

Бегство директора банка имело отрицательные последствия для бизнеса. После ужина, на котором царила несколько подавленная атмосфера, гости стали пытаться определить местонахождение пчел самостоятельно, крайне своевольными методами. Госпожа Сёдергрен ходила вокруг и с такой силой простукивала стены и потолок своей тростью, что на обоях оставались следы. Она полагала, что по характеру звука можно определить, где скрывается рой. Юрист из регионального управления, которому показалось, будто он слышит жужжание на кухне, устроил переполох, умудрившись опрокинуть аппарат для консервирования, вдребезги разбившийся при падении на пол. Госпожа Дункер с племянницами и вовсе отказывались спускаться, и Сигне пришлось подать им ужин в номер, причем из всех блюд они выбрали жареный окорок, замаринованный в медовом соусе. Новые гости, прибывшие посреди всего этого балагана, сидели в общей гостиной, удивляясь сумятице и бросая друг на друга беспокойные взгляды. Разошлись рано, после такого насыщенного дня ни в канасту, ни в джин-рамми играть никому не хотелось.

Уже без десяти минут девять. У Вероники болит живот. Слышно, как за стеной Сёдергрен слоняется по комнате и разговаривает сама с собой. Скорее всего, через час-другой она откроет дверь и спустится в общую гостиную, наверное, нальет себе рюмку ликера и будет раскладывать пасьянс, чтобы приманить сон.

В комнате душно. Маленькое темное пятно на потолке над Вероникой, похоже, опять поменяло форму. Теперь оно напоминает собой неизвестную страну на карте. Что ей делать? Бу приглашал ее зайти в девять. Ей одновременно хочется и не хочется подниматься к нему. Чего ждет Бу от ее визита? Вдруг он поймет ее превратно и подумает: раз уж пришла, то готова идти до конца? Может, у них в Гётеборге так принято? И что ей тогда предпринять?

Кто-то отворяет дверь в коридор. Скорее всего, Сёдергрен.

Вероника нетерпеливо встает и подходит к туалетному столику. Он не так элегантен, как тот, что стоит во флигеле у Франси, которая при первой же возможности нахально перетащила этот предмет мебели к себе из одного из номеров. Но здесь есть и небольшое регулируемое по углу наклона зеркало, и пара ящичков, где Вероника хранит мыло, гигиенические прокладки и менструальный пояс. Прокладки стоили недешево. Ее мать, в юности пользовавшаяся тряпочками или прокладками собственного изготовления, связанными крючком, считала покупные прокладки ненужной тратой, поэтому Вероника приобретала их на свои карманные деньги как предмет роскоши. Она не питала страсти ни к косметике, ни к духам, но флакончик немецких духов «4711», оставленных кем-то из постояльцев, в свое время прибрала. Сейчас, достав его, Вероника открывает пробку и наносит несколько капель на запястья и за ушами. Потом расчесывает щеткой волосы. Франси говорит, что в идеале нужно каждый вечер сто раз провести щеткой по волосам. Тогда они будут здоровыми и блестящими, но кому хватит на это терпения? Выгоревшие на солнце, ее волосы длиной до плеч приобрели золотистый оттенок, краше естественного – скучно-пепельного цвета. Пепельный. Его и настоящим цветом не назовешь. Это так же скучно, как глаза болотного цвета. Вероника достает губную помаду, которую она одолжила перед танцами, и снимает колпачок. У помады вкус с горчинкой.

Откуда-то раздается глухое жужжание пчел. Оно проникает внутрь тела, вибрирует в голове, горле, груди, между бедер. В зеркале Вероника видит отражение собственного взгляда. Да и потом, ведь всегда можно вернуться. Просто зайти ненадолго поболтать. Послушать пластинку.

Веронику мутит от того, что она сильно нервничает. В конце концов она поднимается, тихонько проскальзывает в коридор и, крадучись, подходит к лестнице.

* * *

Он открывает дверь, в уголке рта зажата сигарета. В комнате пахнет застоявшимся дымом и дремой. Жалюзи наполовину опущены. На полу – лохматый коврик, который она сама принесла из кладовки в начале лета, чтобы добавить комнате немного уюта. На откидном столе секретера рядом с патефоном разбросаны обложки от пластинок, стопки бумаги и карандаши.