Колонна и горизонты - [87]

После того как мы миновали ущелье Тары и Пивы, наш батальон был выделен для охранения дороги, соединявшей Вучево с селом Тентиште. Мы остановились у населенного пункта Мркаль-Клад, на правом берегу Сутески. Когда закончился проливной дождь, бойцы были построены на поляне, и командир бригады Данило Лекич, прохаживаясь перед строем, сообщил, что по приказу Верховного штаба наш комбат Саво Бурич назначен на должность командира 5-й черногорской бригады. Кто-то из работников штаба советовал Саве произнести прощальную речь, но он, удрученный расставанием, по очереди пожал руку каждому из стоявших в загрустившем строю, а с некоторыми даже расцеловался. Командиром 1-го батальона назначили бывшего командира 3-й роты Саво Машковича, а его заместителем — командира 2-й роты Шпиро Шпандиера. Войо Абрамович, бывший заместитель командира батальона, был переведен на должность офицера разведки при штабе бригады. Вместе с Буричем из нашего батальона ушли Страдо Бойович и Комнен Жугич. Бойовича назначили комиссаром артиллерийского дивизиона, а Жугич стал его заместителем.

Накануне боя за Боровно, 3 июня 1943 года, всю ночь в лесу на горе Драгош-Седло шел сильный дождь. Бойцы, завернувшись в плащ-палатки, дремали под буками. Складки брезента наполнялись дождевой водой, и, когда кто-нибудь вставал или шевелился, нужно было следить, чтобы не вылить воду на голову или за шиворот товарищу, лежавшему рядом. От Сутески тянулся холодный туман, заполняя собой пространство между стволами деревьев и поднимаясь к вершине горы. Самокрутка из газеты переходила из рук в руки, и каждый старался не забыться в своей страсти курильщика и не сделать лишнюю затяжку.

День назад 2-й черногорский батальон прогнал немцев из Боровно, захватив при этом несколько станковых пулеметов и много боеприпасов, но противник, как и на Златни-Боре, провел сильную контратаку и вернул ранее утраченные позиции. Утром следующего дня в атаку пошел 3-й крагуевацкий батальон. Предстояло любой ценой вновь овладеть Боровно, так как немцы, находившиеся там, держали под огнем правый берег реки Сутеска и прикрывали подходы к селу Попови-Мост. Противник, конечно, понимал важность Боровно и, как показали недавние бои, во что бы то ни стало стремился удержать его.

Накануне этого боя комиссар крагуевацкого батальона Мирко Йованович сказал командирам:

— Боровно нужно взять обязательно. Это приказ Верховного штаба, — подчеркнул он. — Атака должна быть смелой и решительной.

Чтобы не строить роты, командиры отдавали приказы, обходя бойцов, расположившихся группами у костров.

Незадолго до рассвета бойцы, скользя по влажной траве, падая, ломая ветки и чертыхаясь, пошли на Боровно. Вдруг из кустов, что виднелись впереди, раздались выстрелы. Оказалось, эти кусты служили зеленым щитом, скрывавшим вражеские окопы.

Однако атака развивалась так стремительно, что немцев буквально смяли. Боровно было освобождено. Это была одна из самых крупных побед крагуевацкого батальона. Правда, победа обошлась ему слишком дорого. В бою погибло четырнадцать человек, семеро были тяжело ранены. Среди погибших были комиссар 3-й роты Момчило Милорадович, заместитель командира молодежной роты Божо Хадживукович, сержанты Власта Еросимович, Лойо Шериф, Владо Элез, руководитель молодежной организации Тончи Варгович и бойцы Васкрсие Николич, Рашид Хаджимешич, Божо Пейович, Александр Висоцкий, Милан Янкович, Петр Бирошевич, Здравко Ковачевич и Мате Далматинац.

В бою тяжело ранило комиссара батальона Мирко Йовановича. Он в числе первых бросился в атаку. Пуля немецкого снайпера попала ему в горло. Ранения получили также Лела Варгович, Йова Алексич, Райко Челич и Драгица Старка. Драгица дважды выносила с поля боя раненых товарищей, а когда пошла в третий раз, чтобы вынести Тончи Варговича, сама была тяжело ранена.

В это время две роты 2-го черногорского батальона обошли Боровно: одна — вдоль берега Сутески, вторая — выше окопов, тянувшихся по склонам возвышенности. В атаке обе роты понесли большие потери. У самого бруствера немецких окопов на руках у Радомира Вуйовича умирал смертельно раненный Спасо. Жадно хватая ноздрями воздух, он силился вспомнить что-то очень важное и наконец шепнул:

— У меня в кармане кусок хлеба… Возьми его, чтобы совесть моя была чиста…

Немцев преследовали до самого Попови-Моста…

СУТЕСКА

Шум Сутески и виды Кошура не запомнились мне. Видимо, потому, что, преодолевая крайнюю усталость, мы спешили по ночам и в проливной дождь выйти из кольца окружения. Только много лет спустя, когда в Тентиште отмечалась очередная годовщина боев на Сутеске и один мой знакомый привел меня на Драгош-Седло, я в какой-то степени смог восстановить в памяти этот отрезок боевого пути нашей бригады. Увидев утес над Драгош-Седлом, я сразу же вспомнил, как нас во второй половине дня обнаружила эскадрилья бомбардировщиков. Она разогнала нас по лесу и до самых сумерек бомбила и обстреливала из пулеметов. Уже в темноте мы похоронили в лесу Нурия Поздераца и еще нескольких погибших товарищей. Нурий, понимая, что скоро умрет, обратился к Ивану Милутиновичу с просьбой позаботиться о его единственном сыне, малолетнем Сеаде, которого очень любил и взял с собой в партизаны. Юноша сделал зарубку на стволе бука, возле которого вырыли могилу, чтобы после войны вернуться и найти место, где похоронен отец.