Колодец света - [7]

Той смотрел на Лику, облачившую на себя доспехи.

— Да это же меч Архангела! — Восклицал он. — Огненный меч, которым он сражался с Атлантами. Уф! Это был меч победы, Лика. Но злоупотреблять этим оружием в настоящем мире, побаивались и никогда особо не спешили…

Лика продолжала снаряжаться.

— Тем более что твоя миссия, Лика, изначально была иная. Ведь тебя же предупреждали ребята из Воинства Любви. Предупреждали? Разве тебе не говорили, что ты, доходя до ближайших границ Тьмы, освещаешь ее тем светом, что дарован тебе Одином?

— Говорили. — Неохотно подтвердила Лика.

— Если ты считаешь, что дошла до границ, где Тьма побуждает тебя взяться за оружие, лучше укажи туда лучом Одина. — Той суетно стал снаряжаться, осознавая, что его слова только подзадоривают Лику.

— Твой сигнал засекут наверху. — Говорил Той. — Да за тобой, в конце-то концов, наблюдает целое Небесное Воинство! Они ждут этой команды! Ждут сигнала этим лучом!

Лика закрыла глаза, и Той понял, что снова упускает ее. Он склонился над нею и тихо, вкрадчиво стал шептать:

— Только так ты покажешь им координаты той точки во вселенной, где ты ожидаешь их помощи.

Миссия Лики — нести Мир. Она познала гармонию миров, и теперь старалась привносить знания о них в свои миры. Остальное она должна была передоверить Воинам Любви. Но Лика всегда была в первых рядах. Она и впрямь была первоклассным воином.

Впрочем, в войске Одина иных не водилось.

И сейчас она, нащупав в себе сомнение, кинулась в его пределы, зная наверняка, что это была ловушка, устроенная воинами Противодействующих Сил. Ловля на живца.

Но Лика знала и то, что это не просто капкан. Она чувствовала засаду, она ощущала пределы, за которыми начиналась ближайшая граница Тьмы. И она неслась теперь навстречу воинам Противодействующих Сил. Только победив собственный страх пред силою, от которой немеют все без исключения, она могла познать гармонию в освобожденном мире.

— Ты поймешь свое место в мире. — Доносился откуда-то знакомый голос Тоя.

— Ты поймешь, что ты и есть гармония. — Вторил ему голос Танки.

— Ты и есть Бог, ты, Человек. — Произнесла она сама.

И тогда настало ее Постижение. Это напоминало кристаллизацию. Первым кристаллом, засветившимся во мгле, стало ее Я. И Я спросило у нее:

— Послушай, а что такое человек?

И тело отозвалось первым! Оно стало рассказывать о себе. Ангел поднял крыло и, спрятав в него голову, тихо произнес:

— Сейчас тело расскажет о человеке такое…

— Но что оно такое, твое тело? — Ангел слева потеснил близнеца. Неужели это всего лишь повозка, колесница — машина?.. Но тогда это сложнейшая машина.

— Машина, работающая на божественной энергии, которую аккумулирует то, что многие называют душой. Поверь мне, — сказал Херувим, — поверь, как одному из тех, на кого была возложена эта задача.

— Человек, созданный по образу и подобию Бога, был создан с одним единственным скрытым и совсем неприметным дефектом. Во всем остальном он безупречен. Дефект же обнаруживается в самой настройке машины и выявляется в нарушении функций. С фиксированной точкой сборки человеческая машина из многофункционального сложнейшего агрегата превращается в не менее сложную машину, на которую установлены ограничители.

Вот таким образом, человек был привязан к единственному из миров материальному. И любой выход в иные миры для него не проходит без деформаций.

— И, тем не менее, тебе следует знать и помнить, что человеческая машина это аппарат совершенный. Это аппарат, который знает и умеет все. В него вложили все то, что необходимо человеку для достижения тех пределов во вселенной, где он вправе стать самим собой.

— И это действительно так. Только вот тот, кто собирал… — Серафима выразительно посмотрела на брата.

— Да, — невозмутимо произнес тот, — я взял, да и поставил фиксатор. Я его поставил в точке сборки. Об этом писал Кастанеда… А для чего я это сделал? Ну, наверное, чтобы человек сперва осознал себя. Узнал свои возможности в мире материальном. Чтобы…

— Чтобы основательно забыть кто он и откуда. — Серафима немного иронично, слегка снисходительно, но переходила в наступление. — Этот механик туго знает свое дело. Он сделал все для того, чтобы ты возлюбила его творение, восхитилась им и назвала машину своим телом.

Назвала тело собой, назвала его человеком. А затем настолько полюбила свое тело, чтобы не мыслила своего существования вне этой машины…

— Да и как не полюбить себя? — Удивлялся Херувим. Теперь он принимал формы героев, излюбленные Джулией Белл.

Казалось, он листает портфолио, где на каждой странице изображены великолепные машины в женском и мужском исполнении.

— Так будет немножко веселей, — сказал Архангел, выбирая себе образ героя, сражающегося с гневным Идолом.

— Ну, а вы чего ждете? — Подмигнул он сестрам-сущностям. Смотрите, какие формы. Он передал им альбом.

Танка примерила себе стальные крылья, а Лика — шипы[4].

— Послушай, Оседлавшая ветер, — обратился к Лике Архангел, облачившийся в костюм Железного человека.

— Похоже, ты готовишь свою сестру к Пиршеству. — Он ткнул железной перчаткой в изображение двух сестер, вытягивающих жилы из почти доеденного ими монстра.