Колебания - [78]

— Когда Максим позвонил мне и предложил встретиться, я правда был очень рад. Меня воодушевляет то, что люди всё больше и больше начинают интересоваться теми процессами, которые протекают в современном обществе и в искусстве, ведь это действительно важно: необходимо ясно представлять себе картину мира, в котором мы все сейчас живем, насколько это вообще возможно. Всегда легче ведь описать какой-либо период истории, который уже прошёл — будь то Античность или Средние века. Современникам писать о самих себе и о своём веке — сложная задача. Я имею в виду непосредственно научные работы. Как раз таки через искусство процесс осмысления реальности происходит непрерывно: пишутся картины, книги, снимаются фильмы, и так было во все времена, от наскальной живописи до современных мультимедийных выставок. Но я говорю об осмыслении именно с научной точки зрения: описать, выявить законы и механизмы, характерные признаки, найти или придумать термины. Я отдаю себе отчёт в том, что это почти невыполнимая задача, но, парадоксальным образом, считаю, что именно этим и следует заниматься. Ради самого процесса. Ради тех крупиц знания, которые откроются тебе самому.

Произнеся это, Роман закурил сигарету, спокойно поглядывая на Женю и ожидая от неё каких-либо слов, после которых ему вновь можно будет говорить; избежать монолога, который наскучит собеседнику и потому заставит его скептически отнестись к услышанному, Роман старался как мог.

Женя оправдала его надежды:

— Конечно, я согласна, что нужно пытаться понять и описать всё, что происходит сегодня в мире, но ведь это действительно невероятно сложно…

Роман был более чем доволен этой фразой, поскольку она позволяла ему в ответ сказать именно то, что он и хотел:

— На самом деле, в процессе открываются некие истины, которые, я думаю, будут верны и через сто лет, когда нас с вами будут изучать, как экспонаты в музее… За то время, что я потратил на прочтение существующих философских — и других — трудов, я составил для себя логическую цепочку, — условную, конечно, упрощённую, — объясняющую социальные и культурные процессы нашего века. Смотрите, Женя, сейчас я оставлю в стороне пересказ всемирной истории, не буду говорить об экологических кризисах, и обо всём прочем, а скажу о главном: в конце XX века появились компьютеры, а мир накрыла паутина интернета, и вскоре всё это стало общедоступным. А что это значило? Это значило, что люди получили практически неограниченные возможности и доступ к любой необходимой им информации. Сегодня мир невозможно представить себе без Гугла, Википедии, онлайн-переводчика. Значит, жизнь сильно упрощается, и знание теперь не добывается тяжелым трудом. Казалось бы, хорошо. Но смотрите: человек перестает тратить силы на поиски информации, и её становится столько, что начинается избыток. И вот уже не мы управляем ей, а она нами. Мы — поисковая культура, так называемая «сёрчинговая» культура. Эти мои слова, конечно, не кажутся вам новостью, а, возможно, вызывают даже презрительную улыбку или желание спорить; ведь вы же знаете, как критики любят говорить о том, что в наши дни достаточно одного клика — и перед тобой появится вся история Великобритании, одного щёлка — и документальный фильм о Второй мировой войне будет проигрываться прямо у тебя дома. И они говорят, что встаёт вопрос: есть ли у современного человека подлинные знания? Сейчас мы склонны к нажатию клавиш, а не к запоминанию и осмыслению информации. И я, ни в коем случае не будучи консерватором, не могу не согласиться с ними, не могу не задуматься; я просто наблюдаю и вижу неоспоримый факт: мы, как говорится, «понахватались». Чуть-чуть из области политики, чуть-чуть из области моды, немного из искусства, прибавим пару стихов Шекспира, соединим с некоторыми познаниями о здоровом питании, перемешаем с внезапным воспоминанием о «битве на реке Калке в 1223 году» — и получим сознание современного человека. Мир, вроде как, стал знать гораздо больше — кругом дети, выучившие три языка в десять лет, играющие на пианино, гитаре и скрипке и знающие столицы всех стран, студенты, в двадцать лет побывавшие и в Европе, и в Америке, и в Исландии, и популярные на весь мир инста-блогерши, вдруг оставляющие под своими фотографиями нетривиальные и неожиданно умные мысли, грамотно изложенные и дублированные на английском для иностранной аудитории подписчиков. Но с другой стороны: получается ведь, что количество вытесняет качество. А это неизбежно порождает пустоту. Думаете, почему мы так часто ощущаем её? Ощущаем ведь, правда? А потому что основы нет, уверенности нет — ни в своих знаниях, ни в том, что такое хорошо, что такое плохо. С одной стороны, стирание границ, уничтожение рамок и выход за пределы, и полная свобода, тысячи новых путей — а с другой стороны, тотальное смешение всего подряд, хаос и неумение пользоваться всем, что сегодня предоставляет нам мир. Сегодня такое многолосье мнений, такое обилие информации — простите, что повторяюсь, — вокруг нас тысячи верующих и тысячи атеистов, либералы, консерваторы и коммунисты кричат на нас с телеэкранов, показы мод диктуют одно, бренды спортивной одежды — другое, люди одновременно любят джаз, русский рэп и классический рок, ходят в оперы, фитнес-клубы и на дискотеки. Читают о философии Ницше и Дарью Донцову перед сном. Я сейчас, конечно, утрирую и обобщаю, но ведь по сути с нашим сознанием происходит именно это: смешение всего и постоянное колебание. Так оно, вроде бы, и хорошо: всестороннее развитие. Но спросите первого встречного на улице о чём-нибудь — что он в жизни любит больше всего, какое имя у него любимое — и он, возможно, задумается, засомневается, потому что сам теряется среди собственных же вкусов и увлечений. Вот что происходит с сознанием человека в наше время. Не замечали ли вы, Женя, как мы колеблемся, постоянно колеблемся между полярно разными позициями. Мы где-то между искренностью и иронией, между верой и атеизмом, между оптимизмом и сомнениями. Это всё то, что является признаком совершенно иной эпохи, даже если подобные тенденции наблюдались и ранее. Многие говорят, мы живём в мире постмодернизма — я же считаю, что он — по крайней мере, как культурное являение — изжил себя и отошёл в прошлое. На смену ему приходит нечто новое, к чему всё пытаются подобрать подходящий термин. Лично я склоняюсь к названию «метамодерн», и я подчеркну, что речь идет вообще о процессах в культуре, в обществе, — то есть об эпохе, — а не только о направлении в искусстве.