Колебания - [65]

И тем не менее рука её нащупала на самом дне не что иное, как книгу.

Телефон был забыт Лизой в одно мгновение. Она, за секунду до того замерев, смущённая и насторожившаяся, теперь, испытывая лишь неприязнь к подобным загадочным неожиданностям, обхватила книгу пальцами и осторожно вынула её из чёрной бездны.

Глава 8

Лера, Валерия Лазаревская, на встречу с которой спешила Лиза, весной того же года окончила актёрский факультет одного из ведущих вузов Москвы. Мечта о карьере актрисы, снимающейся исключительно в фильмах, сценарий которых кажется ей достойным внимания, с тех пор не оставляла её, однако казалась далёкой и призрачной, и в свободное от репетиций в театре и проб в малобюджетные фильмы время Лера использовала все возможности, которые предоставил ей XXI век: она работала фотомоделью, участвуя в рекламных съёмках для не самых известных брендов бижутерии и одежды, писала заметки и статьи о современном искусстве, о выставках и мероприятиях Москвы для собственного блога, увлекалась фотографией — как и многие в её возрасте; для удовлетворения этой потребности вполне хватало инстаграм-формата. Она делала снимки на телефон, обрабатывала их и выкладывала, стараясь притом не обращать внимания на количество сердечек под ними, — но всё-таки это не получалось у неё, и когда их было мало, она несколько расстраивалась, а когда много — наоборот, чувствовала приятное тепло и как будто даже прилив сил.

В пятнадцать лет Лера окончила художественную школу, и среди прочих её увлечений живопись занимала всегда едва не центральную позицию, хотя и, точно как фотография, оставалась лишь хобби. В рисовании она растворялась, уходила в себя и одновременно наиболее сливалась с миром; она никогда не думала о том, чтό рисовать и не соревновалась с другими художниками; она не придавала даже и особого значения собственным картинам, показывая их друзьям или родственникам спокойно, равно без отвращения и без трепета. Лера рисовала и абстракцию, и в буйстве красок пейзажи, изображала она и вечерние города или панорамные виды на Землю с высоты птичьего полета, но обязательно — ночные, когда континенты кажутся чёрно-золотым паззлом с бесчисленными мерцающими узорами звёзд. Волновали её и далёкие галактики, газопылевые облака, мерцающие туманности, разноцветные шарики планет, рыжие хвостатые кометы, и все они появлялись периодически на её полотнах, иногда и совсем неожиданно: маленькая комета могла пролетать над ярко освещённым проспектом, будто бы незамечаемая толпой людей, а над осенним лесом, в котором багряно-красные оттенки переходили в охру и желтизну, мог показаться вдруг на удивительно синем небе полупрозрачный, словно сияющий, ангел.

Огни и краски, сочетание несочетаемого и интерес к вещам противоположным были прямым отражением Лериного характера; полная жизни, восприимчивая и неправдоподобно добрая, Лера интересовалась всем, что находила ярким и выделяющимся, но главное — талантливым. Ей нравился рок — и нравился хип-хоп, она любила античную поэзию — и некоторые стихи современных авторов, глупые американские комедии — и советское кино. В её карих глазах то и дело загорались огоньки интереса к чему-либо.

Не считают ли некоторые, что если человек интересуется одновременно всем, то значит, на самом-то деле он не интересуется по-настоящему ничем или попросту не способен понять, что хорошо, а что плохо, и вот ему нравится всё подряд? Особенно любят утверждать это теперь, когда в гигантском объёме информации в интернете, в безумном смешении старого, нового, красивого, уродливого, провокационного, экспериментального, эпатирующего и классического крайне сложно порой отыскать и выбрать что-то по-настоящему ценное. Лишь обладая умом и вкусом в совокупности с умением критически мыслить, человек может справиться с подобной задачей, — но люди компетентные утверждают, что ведь и вкус теперь формируется под влиянием интернета, и, не успев выстроить прочного фундамента, мы начинаем нагромождать в беспорядке разрозненные части всего, что встречается на пути, пытаясь выстроить из этого здание, а потом удивляемся, почему оно рушится и всё вокруг пребывает в хаосе.

Но ведь и у этого, как и у всего, есть оборотная сторона. Из-за свободного доступа к информации и того, что стираются постепенно всяческие границы, люди вырастают теперь привыкшими к чувству свободы, с врождённой уверенностью, что ограничений нет и не должно быть. И есть среди них те — много ли, мало ли, — кто сумел (благодаря природной интуиции, воспитанию или же собственному стремлению разобраться в происходящем) обратить это себе на пользу. Такие люди, ни к чему не относясь предвзято, наблюдают за современностью во все глаза, и не просто наблюдают, — творят её и любят.

Такой была Лера. И теперь она, задерживаясь на репетиции любительского театра, звонила Лизе, но та не отвечала.

Подругами они были почти всю сознательную жизнь. Школа свела их вместе, университет — разлучил, но в душе каждая считала другую почти сестрой. При редких их встречах обеим казалось, будто они не расставались.

Они были похожи, но в этой похожести скрывалась и принципиальная разница. Лера, начинающая актриса, про которую говорили, что она «подаёт надежды», вне сцены играть будто бы не умела вовсе; Лиза же, в театр ходившая исключительно зрителем, на собственную маленькую сцену поднималась, тем не менее, без колебаний, если чувствовала, что лишь через неё лежит путь к достижению той или иной цели, а чувствовала она это нередко. Одно весьма существенное различие обнаруживалось и в том, что объединяло девушек более, чем всё прочее, — в их отзывчивости. Друзьям и родным они сопереживали всем сердцем и каждому из них желали в душе помочь; однако не проходило и десяти минут, как Лизу, только что говорившую о трудностях и горестях друга с волнением и с чувством, уже увлекало что-то ещё. Лера же не забывала о них ни секунды — где бы она ни находилась, что бы ни делала, мысль о несчастии друга неизменно присутствовала поблизости мучающей чёрной точкой.