Колебания - [118]
Роман смолк на несколько секунд, переводя дыхание и давая аудитории возможность обдумать только что сказанное им.
— Но я предлагаю, — заговорил он вновь, — всё-таки оставить сейчас социологию и вернуться к культуре. Что же мы можем сказать о ней однозначного? — Роман обратился к аудитории, как бы ожидая ответа. На самом же деле он лишь добивался определённого накала, того эмоционального состояния, при котором человек уже внутренне готовится что-то произнести, у него уже зародилась некая мысль, но он ещё сам не до конца понимает, какая именно, — таким образом, внимание его уже полностью привлечено к происходящему, но он ещё и не раздражён тем, что ему не дали высказаться; и именно в этот едва уловимый момент Роман всегда продолжал говорить, сам отвечая на собственный вопрос.
— Так что же мы можем сказать о культуре? — Что всё пребывает в смешении. Мы видим тенденцию к единению. Посмотрим хотя бы — как самый простой пример — на музыкальные жанры: разве можно сейчас по-прежнему чётко их разделять? Поп-музыка, рок, джаз, хип-хоп — всё ведь смешалось, перестало противоречить друг другу. Странным симбиозом мы движемся в будущее, и с течением времени он охватывает всё большее и большее количество сфер и жанров, стилей и видов человеческой деятельности. Речь ведь не только о музыке. Я говорил вам, что мы стали сочетать крайности, видеть как бы одновременно тысячу возможных путей — даже если это и момент сомнения, колебаний — но ведь и уникальное состояние, шанс заметить разнообразные грани жизни и мироздания… Так ведь то же справедливо — и одно вытекает из другого — и в отношении искусства, культуры. Как теперь близко друг к другу находятся живопись, музыка и поэзия, литература, кино и театр. Приведу примеры… Филологи — кому, как не вам, известно, какую важную роль в жизни общества, в культуре играет поэзия — в любое время, в любую эпоху… Но вот — Серебряный век позади, всё, казалось бы, позади… Но ведь жизнь не остановилась. Наоборот, ведь она идёт вперёд — и быстрее, чем когда-либо. Скажите — разве не привыкли мы с детства к тому, что, например, «литература умерла», поэзия умерла, что у неё лишь одно будущее — её прошлое? Сколько раз мы слышали это от людей сведущих, сколько раз верили в это. Но присмотритесь внимательнее — и что же увидите? Что изменилась лишь форма.
— Да, — продолжил Роман, как бы собираясь с силами, — только форма. Отчасти мне даже неловко вновь говорить об этом после того, как почти то же самое говорилось аж на Первом канале… Только ленивый не сравнивал ещё, к примеру, поэзию и хип-хоп — и, тем не менее, позвольте мне сказать пару слов об их взаимосвязи, поскольку это важно, хотя и основной разговор в любом случае будет не об этом, — следующие несколько предложений он произнёс торопливо, скороговоркой, как бы исполняя тяжкую обязанность и стремясь скорее перейти от формальностей к делу: — Тексты хип-хоп-треков нельзя называть поэзией — их не прочтёшь, как стихотворение, с листа; они предназначены для исполнения, они и бит — единое целое. Текст не должен портить бит. Ритм текста и исполнения диктуется битом. И тем не менее, мы всё равно имеем рифмованный текст — и это одно не может не натолкнуть на мысль о поэзии. Вы же знаете, что по текстам рок-музыкантов защищаются диссертации? «Рок-поэзия», так это и называется. Можно предположить, что через несколько десятков лет та же участь постигнет и хип-хоп. На данный же момент… Прошло слишком мало времени. Менее двадцати лет — с появления интернета, не более десяти — с тех пор, как тот же хип-хоп у нас в стране стал стремительно развиваться. А между тем всё взаимосвязано — и мы пока можем лишь наблюдать и размышлять.
— Так что же мы видим, наблюдая? — вновь заговорил Роман с воодушевлением. — Что запутавшееся в самопиаре поколение породило тысячи поэтов сети; что каждый из них сумел найти собственную аудиторию; что творчество их вызывает споры и обсуждения, а значит — создаёт им рекламу; и всё же — что души тысяч людей обнаруживают в себе изначальную тягу к прекрасному, к миру слов, к созиданию; что вновь невероятное количество людей интересуется всем, что связано с литературой, и кто знает — однажды из девочки, восторгающейся ветром, звёздамии небом, дымом сигаретыи закатом цвета карамели, вырастет большой писатель или поэт — простите, писательница или поэтесса, если угодно. Вы пролистаете её наивные стишки, состоящие сплошь из поэтических штампов, плюнете, презрительно усмехнётесь — а она вырастет, поступит в университет, прочитает массу книжек, затем сама плюнет, перечитывая свои детские стишки — и вот тогда вдруг напишет нечто удивительное. Кто может поручиться, что этого не произойдёт?.. Я, в общем-то, лишь о том говорю, что явление это — интернет и сетевая поэзия — хорошо по своей сути, сколько бы графоманов оно ни явило миру… И после этого говорят — «литература русская умерла!» Да как же умерла, если она прямо у вас под носом ежесекундно создаётся? А вы и не замечаете! Вы ищете нового Достоевского? Ищите, друзья, ищите, но никогда не найдёте! Время умчалось вперёд с тех пор, как Фёдор Михайлович творил свой художественный Петербург, и теперь самый язык изменился, самое сознание людей… Литература не умерла — она
