Кэролайн наблюдала, как суетятся вокруг Дарвэла работники аэропорта. Похоже, здесь его хорошо знали и старались, чтобы он остался доволен. Когда Роберт сказал ему о задержке, он нахмурился, сдвинул манжету вверх по бронзовой от загара руке и взглянул на часы.
— До полудня я должен освободить посадочную полосу.
Через мгновение в зал регистрации вбежала раскрасневшаяся Джулия. В руках у нее был огромный букет цветов — гвоздик, роз и душистого горошка. Она рассыпалась в извинениях.
— Мне нужно было выехать раньше! Эти пробки…
Вдруг она наткнулась взглядом на Дарвэла Преториуса.
— Я где-то вас видела…
Он без улыбки посмотрел на нее:
— Извините. Я уверен, что мы нигде не встречались.
Джулия не обратила внимания на его ледяной ответ.
— Жаль, что ты так скоро уезжаешь, Кэролайн. Мне кажется, я знаю тебя уже очень долгое время.
— Да, мне тоже жаль с тобой расставаться, Джулия.
— Мы еще увидимся, милая! Наталь, в конце концов, не на краю света. Когда Роберт соберет свой драгоценный виноград и покажет его на выставке — в марте, я думаю, — мы приедем к тебе на каникулы. Но это в том случае, если мы не уговорим тебя навестить нас в Уорчестере.
Какие они все-таки хорошие! Кэролайн просто купалась в тепле, которое исходило от Джулии, на время забыв гранитного Дарвэла Преториуса. Наконец она вспомнила о нем.
— Это мистер Преториус, — сказала она Джулии. — Он друг моего кузена.
Если рот Дарвэла и скривился от «друга моего кузена», то Кэролайн этого не заметила. Реакция Джулии была неожиданной:
— Я точно видела его где-то, — прошептала она, когда Дарвэл повел их через летное поле. — Что-то я о нем знаю, но не могу вспомнить. Какой-то судебный процесс. Это было очень давно.
«Этого еще не хватало», — ужаснулась Кэролайн.
— Что ты имеешь в виду, мама? — потребовал объяснений Роберт.
— Ничего, совсем ничего. Мне вообще не следовало раскрывать рта. — Джулия уже сожалела о своей несдержанности. — Роберт, ты же меня знаешь! У меня бывают самые бредовые мысли.
— Но если с этим Преториусом что-то не так, тебе лучше сказать это сейчас.
— Я просто знаю его имя и почему-то подумала, что мы встречались. Вот и все. Пожалуйста, Роберт, забудь об этом.
Может быть, Роберт и забыл, но не Кэролайн. Ее одолело какое-то нехорошее предчувствие, когда они с Преториусом забрались в его маленький небесно-голубой самолет.
Аккуратный «пайпер-команч» сорвался с места и взлетел. Ощущение было новым для Кэролайн — она еще никогда не летала на самолете и тем более не делала этого вдвоем с незнакомцем. Они сидели рядом, касаясь друг друга плечами, — так мало места было в кабине. Пульс Кэролайн участился, когда она взглянула вниз. Под ними открывался потрясающий вид: высокие горы отделяли друг от друга зеленые долины, по узким глубоким ущельям несли свои воды реки, чтобы затем широко разлиться на просторе.
— Вы ничего не говорите, — после долгого молчания заметил Дарвэл Преториус. — Вам не страшно?
— До этого я никогда не летала, — призналась Кэролайн, — поэтому все немного необычно.
— Но очень красиво. Хотите, я буду рассказывать вам, над чем мы летим? Я знаю тут каждый холм.
— Я думала, вас нельзя отвлекать от управления.
Дарвэл засмеялся:
— Здесь, на высоте, самолет летит практически сам по себе. Он в родной стихии — как огромная птица. Разве вы не чувствуете этого?
В самолете он оказался совсем другим человеком, с ним было легче говорить, и Кэролайн наконец перестала чувствовать себя скованно.
— Под нами Оудсхоорн, не меньше сорока градусов в тени. У меня там есть знакомый, который разводит страусов. Дождя здесь почти не бывает, особенно в это время года. Облака собираются в горах, гремит гром, но ни капли воды не падает там, где в ней больше всего нуждаются. Суровые места.
— Не такие, как Наталь? Вы тоже выращиваете сахарный тростник, мистер Преториус?
— Что же еще? Сахаром живут все люди к северу и западу от гор Скоттберг, как говорит пословица.
— Не могу дождаться, когда увижу «Салем». Мама много рассказывала мне о нем. — Кэролайн поколебалась. — А вы были знакомы с мамиными братьями?
— Нет, я знал только вашу бабушку. Я очень уважал ее.
Кэролайн почувствовала симпатию к Преториусу.
— Мне так жаль, что мы с ней никогда не увидимся!
— Она тоже очень хотела с вами встретиться.
Они действительно были хорошими знакомыми, если бабушка рассказывала ему даже о ней!
— Я бы хотела, чтобы она написала мне раньше. Или маме…
— Ее нужно было принимать такой, какая она есть, со всеми ее недостатками. Во многих отношениях Мириам Вермеер была самым упрямым человеком из всех, кого я знаю, но это не мешало мне уважать ее и ее принципы. Она пошла бы на все ради семьи и земли, которую ее предки смогли освоить, преодолевая невыносимые трудности. Порой им приходилось быть безжалостными.
— Вы говорите так, будто восхищаетесь безжалостностью.
— Когда это оправданно.
Кэролайн потупилась под его пронзительным взглядом.
— Я не предполагала, что здесь так много гор, — сказала она, уводя разговор на нейтральную тему. — Земля внизу похожа на карту, на удивительный живой атлас!
— Вам надо как-нибудь доехать до Кейптауна на машине.
