Коко Шанель - [51]

В том же 1916 году американский журнал «Харперс базар» воспроизвел на своих страницах платье Шанель, сшитое в Биаррице. «Ни фиалок на корсаже, ни тем более орхидей, и по понятной причине: корсажа не было. Ни рюшей, ни оборок у ворота, ибо его, как и корсажа, не существовало. Платье, словно от удара саблей, было раскроено буквой „V“, верх напоминал жилет мужского покроя, сквозь отвороты которого — о дерзость! — виднелась голая шея, и не только шея. Ни пышных рукавов, ни кроя „кимоно“, любимого Пуаре, рукав обтягивал руку, словно чулок, от плеча до запястья. Ни вуалей, ни зонтиков, а на шляпе с широкими полями и облегающим донышком, делавшим головку маленькой, не было ни одной из деталей, до недавнего времени составлявших славу шляп, — ни ножом торчавших кверху перьев куропатки, ни развесистых страусиных перьев. Шляпу украшал узкий и плоский жгут в виде ленты… с той только разницей, что жгут был из соболя, и, что бы там ни думать об этой детали и как бы ее ни судить, никогда не было видано, чтобы женщина носила меха подобным образом. Что касается талии… но кто говорит о талии или поясе? Скользя вокруг бедер, длинный шарф в цвет платья реял, словно командирский стяг. Обескураженные отсутствием привычных деталей и тем не менее восхищенные, американские редакторы приветствовали платье короткой подписью, гласившей: „Chanel’s charming chemise dress“»[29]. Женщины спускались в метро, начинали заниматься мужскими видами спорта, садились за руль автомобиля. Для них одежда от Шанель обретала особую привлекательность. А она всего-то стала удобной, более практичной и соответствовавшей военному времени.

На этом фоне во Франции развивалось одновременно три кризиса: политический, военный и социальный. Продолжали ухудшаться условия жизни людей, война затягивалась, а правительство не могло справиться с ситуацией. На фронте многие солдаты, изнуренные длительным ожиданием победы или хоть какого-то продвижения к ней, требовали мира любой ценой. В итоге более трех тысяч солдат судили, 550 было приговорено к смертной казни, из них казнили 49 человек. Одновременно с репрессиями принимались и меры по улучшению условий жизни солдат. Зима 1916/17 года была чрезвычайно суровой, в результате чего прифронтовые зоны испытывали проблемы с отоплением и обеспечением продуктами. Цены, остававшиеся до того довольно-таки стабильными, подскочили в среднем на четверть в начале 1917 года. Повсеместно ввели продуктовые карточки, из-за чего в мае и сентябре произошли всплески забастовок. Часто инициаторами протестов были женщины, которым платили намного меньше, чем мужчинам. Однако в большинстве случаев к ним присоединялись и мужчины. В результате пусть и разрозненного, но сильного пацифистского движения вкупе с борьбой за улучшение условий на заводах и на фронте правительству, которое вновь возглавил Жорж Клемансо, пришлось принимать жесткие меры, приведшие, как считается, Францию к победе.

В суровых условиях войны дело Габриэль Шанель процветало. Она использовала недорогие ткани, то, что залежалось с мирного времени на складах, и придумывала фасоны в первую очередь удобные и практичные. Впрочем, стоили все эти наряды дорого: Шанель не одевала женщин с заводов и фабрик. В сфере ее интересов оставались французская аристократия, буржуазия, а также новые клиентки из США, где ее популярность росла на глазах. По другую сторону по-прежнему оставались личные дела. Артур Кейпел, несмотря на многолетнюю привязанность к Габриэль, фактически жил своей жизнью. Иллюзия свободы от любви, которую, как казалось Шанель, она обрела, полностью отдав долг Бою, не успокоила ее душу и не принесла счастья. В мае 1917 года Бой опубликовал в Лондоне свою книгу «Размышления о победе и проект федерации правительств». В ней он призывал государства объединиться против врага, отмечая, что Антанта представляет собой половину мира, в то время как Германия со своими союзниками — всего десятую его часть. «Как долго мы собираемся позволять хвосту вилять собакой?» — вопрошал Кейпел в книге, призывая правительства к объединению против «хвоста». Надо отметить, творение Боя наделало шума. 1 сентября о нем даже написали в австралийском еженедельном литературном журнале «Queenslander» в статье «Война против войны». У Габриэль всю оставшуюся жизнь хранилось несколько помятых страниц рукописи этой книги, сколотых большой булавкой. Это была реликвия, которую она любовно берегла и показывала только избранным знакомым.

В связи с возросшей популярностью Бой все больше времени проводил в Лондоне. Он вознамерился жениться, причем на аристократке — женщине, чье происхождение даст то, чего ему не хватало для более устойчивого положения в обществе. От Габриэль сложно было скрыть его многочисленные увлечения: слухами земля полнилась. Но она до последнего момента не принимала их всерьез, ведь в итоге Кейпел всегда возвращался к ней. Летом 1917 года, например, они снова отдыхали вместе на атлантическом побережье в курортном городке Сен-Жан-де-Люз, расположенном близ Биаррица. На фото, сохранившемся из той поездки, — Габриэль, Кейпел и сын сахарного магната Констан Сэ. Здесь мы видим Коко без ее шикарных волос, которые так любил Бой — в мае Габриэль их обрезала, заставив позже весь мир поверить в то, что моду на короткие стрижки ввела именно она. В этом утверждении есть доля истины, однако не стоит забывать: и до Шанель женщины успели отрезать волосы. Война, работа на заводах, невозможность ухаживать за длинными косами приводили к смене не только одежды, но и причесок. Да и красоваться было не перед кем и некогда. После революции в России короткие стрижки тоже вряд ли стали популярными благодаря француженке Шанель. Тем не менее надо отдать ей должное: многие в высшем обществе последовали именно ее примеру.