Коко Шанель - [45]

За скупыми строками, описывающими взлет Шанель в Довиле, стоят ее труд, интересные рекламные находки, прекрасная интуиция, «нюх» на то, что в данный момент требуется женщине — то, что будет помогать Шанель делать моду на протяжении последующих десятилетий. Перемены витали в воздухе, но Габриэль не хотелось стать Стравинским в моде. Свои шаги она просчитывала куда более тщательно и не была освистана — бежать из Довиля, в отличие от курорта Виши, ей не пришлось.

Габриэль наняла двух девушек, которым не было шестнадцати и которые едва умели держать иголку в руках. Но этого было достаточно, чтобы начать работу. Затем, поскольку магазин находился на солнечной стороне, она повесила на окно большую белую штору, на которой черными буквами была выведена ее фамилия — впервые именно в таком виде, черное на белом. По Довилю она ходила, производя неизгладимое впечатление: в костюме мужского покроя, в удобных ботинках с закругленными носами, не такая, как все, — будь то верхом или пешком, не отказавшись ни от одного из своих безумств, несмотря на советы знатоков по части элегантности. Она показывалась на матчах поло в блузках с открытым воротником, в странной шляпе собственного изготовления, похожей на сплющенный котелок. Габриэль рекламировала одежду сама, а в подмогу вызвала Адриенну. Та тоже наряжалась в платья от Шанель и дефилировала по набережной.

Идеи для новых нарядов Габриэль брала отовсюду, но от парижских кутюрье в последнюю очередь. Знаменитый Поль Пуаре тогда активно шил юбки, зауженные книзу, в которых сложно было ступить даже шаг. Ткани выбирались тяжелые, в них Габриэль чувствовала себя скованной, запакованной. Правда, в то время разброс в моде был довольно большим: тот же Пуаре обожал восточные мотивы, которые активно «сдабривались» мотивами русскими. В моду, благодаря гастролям «Русского балета», которые проходили в Париже в 1909–1911 годах, вошли мотивы балетов «Шахерезада», «Клеопатра», «Весна священная», «Половецкие пляски». Декорации к ним тоже имели огромный успех и прославили художников Бенуа, Рериха, Головина и особенно Бакста. Законодателей мод захватили восточные и славянские идеи. Среди того, что считалось модным иметь в своем гардеробе, были мягкие, плоские лифы и плавно струящиеся вдоль бедер юбки, напоминавшие о Греции и стиле ампир; шифон, креп, легкие и прозрачные ткани, отделанные бисером и стеклярусом; шифоновые шарфы и широкие рукава кимоно обшивали пушистыми мехами, низы юбок стягивали на манер восточных шаровар. Волосы закалывали узлами, перевязывали лентами на античный манер или надевали эгрет из перьев а-ля Шахерезада. Вместо привычных шляп на головах красовались восточные чалмы и тюрбаны.

Как мы уже отметили выше, городская мода, перенесенная на курорты, большого удобства для дам не представляла. Сложно сказать, насколько Кейпел действительно предугадал развитие женской моды или ему просто нравилась одежда подруги, но мысль открыть бутик в Довиле оказалась весьма продуктивной. Габриэль заимствовала одежду у самых обычных людей: бесформенный свитер конюха, который можно было надеть поверх платья, кожаные куртки жокеев, матроски нормандских рыбаков. Ее собственное нищее прошлое сыграло замысловатую шутку: она не желала одеваться, как богатые. Вторым моментом, который она учитывала, были собственные физические данные: Коко отличалась худобой и пыталась носить одежду, с одной стороны, без корсетов и прочих ухищрений, менявших фигуру, а с другой — подчеркивавшую достоинства спортивной, подтянутой женщины.

Французы на тот момент отставали от англичан. Последние и одевались иначе, и принимали у себя любовниц своих соотечественников, не очень обращая внимания на их происхождение. В самой Великобритании, возможно, они вели себя с большим снобизмом, а на французском курорте можно вести себя по-другому, тем более если подруга богатого Кейпела француженка, а не англичанка — какие тут могут быть нюансы происхождения? Первыми их стали принимать англичане. Лорды на отдыхе не так уж строго следовали принципам и на время забывали про свой консерватизм, в отличие от французов. Их мало заботило прошлое симпатичной женщины, в которую был влюблен Кейпел. Его влюбленности самой по себе было достаточно, чтобы их принимали вместе. Этого Габриэль не забывала никогда: она всегда демонстрировала любовь ко всему британскому, во всем видела превосходство Англии.

Не все шло идеально между Боем и Коко в Довиле, но Габриэль старалась не думать о его частых отлучках. В конце концов, у Кейпела был большой бизнес, и дел непочатый край. Зачем же все сваливать на многочисленных любовниц, которых он, по слухам, посещал во время отъезда? Габриэль спасала ее собственная дикая занятость: бутик становился все популярнее, заказы множились, а парижский магазин тоже требовал внимания. Кроме Адриенны на помощь вызвали Антуанетту. Вместе три женщины представляли собой на набережной Довиля великолепное зрелище: Адриенна с двумя маленькими собачками, сопровождаемая Габриэль и Антуанеттой в нарядах из новомодного бутика. Женщины шли туда, словно их притягивало магнитом. Скоро к одежде и шляпам прибавилась бижутерия. Коко всегда будет следовать взятому в самом начале карьеры принципу: долой бриллианты и прочие изыски аристократии. Ее украшения делались из вполне доступных материалов. Дорогие камни и меха женщину старят, считала она.