Коко и Игорь - [65]
Солнце стоит низко. С деревьев облетели почти все листья. В небе парит клин диких гусей.
Жозеф помогает Мари повесить на веревку белье. С постельным бельем трудно управляться. Жозеф держит мокрую простыню за один конец, Мари — за другой. Они вместе расправляют морщины. Держа в руках углы простыни, они приближаются друг к другу, будто исполняют торжественный танец.
Жозеф спрашивает:
— Она все еще не говорила тебе об отпуске?
Мари бормочет, зажав в зубах две прищепки:
— Нет. Не говорила. — Прищепки, установленные на равных расстояниях, бросают на простыню тени.
— Нам должны дать несколько дней до конца года.
— Тебе надо с ней поговорить.
— Мне?
Держа корзину с бельем на одной руке, Мари оборачивается к мужу:
— Да. Тебе.
— Но это ты бываешь с ней, ты ее горничная…
— У тебя это лучше получается. — На веревке белеют простыни.
— Спасибо!
— Да. Да!
— Проклятая ситуация настолько напряженная! Я чувствую, что надо ходить на цыпочках.
В сад выходят Сюзанн и все дети. Воскресенье, они не в школе. Они разбредаются в разные стороны. Федор играет с футбольным мячом. Вся группа — сплошь костлявые руки и сверкающие коленки, мелькающие из стороны в сторону. Похоже, дети вообще не замечают происходящего.
На пути к дому Жозеф говорит:
— Вот детей мне жалко.
— Знаешь, что как-то сказала Милена?
— Что?
Мари оглядывается, чтобы убедиться: их никто не слышит.
— Она сказала: «Коко собирается стать нашей новой мамой!»
— Что ты ответила?
— Ну конечно, ничего! А потом она спросила, выздоровеет ли когда-нибудь ее мама.
— Ох, бедняжка!
— Она все чувствует. Много плачет. Что-то ее очень волнует.
— Очень печально.
— А он, по-моему, ни о чем не задумывается.
Словно в ответ из студии Игоря доносятся звуки фортепиано. Ноты разлетаются над газоном лоскутами упавшего белья. Ритм — дискомфортный, синкопированный, яростный.
Уже войдя в дом, за кухонной дверью, Жозеф говорит:
— И музыка у него такая неубедительная, правда?
— Я уверена, эта музыка пугает детей. Во всяком случае, Сюзанн.
Гусиный крик с небес острием бьет по звукам фортепиано.
— Ничего удивительного. Меня она тоже иногда пугает.
25
Людмила без рубашки склонилась над раковиной, ей холодно, Коко моет ей волосы. Три четверти теплой и четверть холодной воды льются на голову девочки.
Потом, когда она выглядывает из-под полотенца, щеки у нее розовеют, а глазки блестят. Коко несколько раз массирует ей голову и лишь после этого закручивает волосы в полотенце.
— Вот, — говорит Коко, — и все. Она протягивает девочке плитку шоколада. — Только маме не рассказывай, что это я тебе дала.
— Почему? — спрашивает Людмила, снимая с шоколадки обертку.
— Может быть, она думает, что шоколад тебе вреден.
— А это правда?
— Только если ты его ешь слишком много.
— А это слишком много?
— Нет.
Людмила, успокоившись, отламывает следующую дольку. Она быстро и энергично жует шоколад, крошки налипают в углах губ.
— Осторожно, вытри потом лицо.
Прежде чем Коко успевает еще что-то добавить, Людмила спрашивает:
— Вам нравится мама?
— Конечно. Хотя я не так уж хорошо с ней знакома.
— Почему она всегда больна?
— Я не знаю.
Людмила размышляет над ответом, повисает молчание. Она откусывает еще шоколадку и спрашивает с набитым ртом:
— А папа вам нравится?
— Да.
— Вы маме предпочитаете папу?
Говоря на примитивном французском, Людмила кажется ребенком, но это не так. Коко усматривает под этой наивностью некий подтекст. Стараясь не быть слишком резкой, она отвечает:
— Мне нравятся они оба.
— Но вы больше времени проводите с папой…
— Это потому, что он поднимается тогда же, когда и я.
— Кого предпочитает папа — вас или маму?
— Он предпочитает твою маму, глупышка! — Это ужасно, думает Коко.
— А вы всем предпочитаете меня?
— Кажется, да. Но любимчики — это плохо. — Коко берет девочку за плечи. — Ты не должна об этом никому говорить. — Она переходит на шепот и в упор смотрит на Людмилу: — Пусть у нас будет тайна.
Людмила доедает последнюю дольку шоколадки и скручивает фольгу в шарик.
— Конец!
— Хорошо. А теперь пойди умойся.
Людмила выбегает из комнаты. Ее прямые влажные волосы облепляют тоненькую фигурку с узкими бедрами. Коко тянется к пачке сигарет, ее губы обхватывает сигарету кружочком, она закуривает. Напряжение, вызванное вопросами девочки, проходит. Еще глоток дыма… Глаза Коко тускнеют.
Заметив, что к платью прилипли прямые волосы Людмилы, Коко собирает их и выбрасывает в пепельницу. Тычет в них сигаретой. Смотрит, как волоски вспыхивают и, почернев, рассыпаются.
Неожиданно у нее возникает желание позвонить Адриенн. Она слышит деловой шум магазина. Понимает, что ей этого не хватает. Ей не нравится быть вдали от магазина. Внезапно она решает вернуться на рю Камбон, возвратиться к работе. Она не обладает дисциплинированностью Игоря. Он работает один и может регулировать свой рабочий день. Ей же нужны люди. Хотя она бывает в магазине три раза в неделю, ей понятно, что этого недостаточно. Она поедет туда, решает Коко. Завтра.
Глядя в зеркало над телефоном, Коко видит бледное пятнышко на щеке, беловатый овал, где кожа потеряла пигментацию. А ногти, замечает она, побурели от множества сигарет. Она здесь слишком много курит.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.