Когда жизнь подкидывает тебе лимоны - [23]

— Господи, ужас-то какой!

— Вот именно. Черт знает что. Смотри сюда! — Она запускает руку в коричневую кожаную сумку и бросает на стол пачку газет. В глаза бросается заголовок:

«КРОМЕ КРОЛИКОВ: как корм для ушастых попал к людям?»

— О какой продукции идет речь? — спрашиваю я.

— Мы считаем, что это только «Хрустяшки»…

— Моя дочка их ест!

— Да все с ними в порядке, — отмахивается она. — Не надо переживать.

У меня начинает сосать под ложечкой.

— И все-таки что в них?

Ей хватает наглости принять раздраженный вид.

— Тебе огласить перечень прямо сейчас?

— Да, пожалуйста, — твердо говорю я.

Роуз вздыхает и стучит по клавиатуре.

— О’кей. Пшеница, отруби, растительный белок, растительное масло, витамин С, минеральная добавка…

Хм, не идеально, конечно, но ничего слишком страшного…

— Известняк, — продолжает она.

— Известняк?

— И, э-э, противоплесневый репеллент. Вот, собственно, и…

— Противоплесневый репеллент!

Разумеется, нет никакого смысла в том, чтобы повторять за ней состав, но я не на шутку взволнована. И почему только я поддалась уговорам Иззи и покупаю ей эти жуткие снеки? Джулз готовит для Мейв чипсы из своей свеклы и сладкого картофеля. Я всегда считала, что это страшная морока, но, уж во всяком случае, лучше, чем кормить ребенка известняком и противоплесневым репеллентом. И что я, в самом деле, за мать?

— Это опасно? — рявкаю я. — Пожалуйста, скажите честно.

Лицо Роуз смягчается. Она сегодня без укладки. Волосы висят тусклыми прядями, кожа бледная.

— Слушай, я знаю, звучит не очень, но, честное слово, они совершенно безопасны. Вопрос не в этом. Наша первостепенная задача — понять, как это случилось и что делать дальше. Согласно информации от «Кайтс», а они, само собой, отчаянно стараются свалить вину на нас, партия успешно прошла выборочную проверку, и вот, мы приплыли. — Она поджимает губы.

— Ясно. — Я делаю паузу. — Полагаю, продукцию сняли с продажи?

— Разумеется. — Роуз поворачивается к ноутбуку и смотрит на него, пытаясь сосредоточиться. — Как я уже сказала, первостепенная задача — ограничение ущерба. Необходимо принести извинения и успокоить потребителя. В одиннадцать часов на нижнем уровне — общее собрание. Сделай, пожалуйста, массовую рассылку с пометкой «срочно», а затем отправляйся в бункер и подготовь конференц-зал.

— Хорошо, — говорю я, по-прежнему думая: «Известняк и противоплесневый репеллент, с ума можно сойти». Я знаю, что ни в чем не виновата, я всего лишь личный помощник, но тем не менее ощущаю свою причастность.

— Нас осаждают журналюги, — добавляет она. — Не соединяй меня ни с кем.

— Конечно, нет.

— И мне нужно, чтобы ты вела протокол собрания.

— Хорошо, без проблем.

— Спасибо, Вив. — Еще один взмах рукой, и я могу идти на все четыре стороны.

Я полагала, что за пять лет в «Флаксико» научилась неплохо разбираться в том, что происходит в компании. Однако в последующие часы большие руководящие дяди несут такое количество пурги, что может показаться, будто я нахожусь в кабинете у Энди.

— Что мы имеем? — вопрошает невысокий коренастый субъект с розовыми щеками. — Мы имеем ситуацию, в которой «Кайтс» была поставлена продукция, предназначенная не для людей, а для животных, и с юридической точки зрения это очевидный случай договорного чего-то там, не говоря уже о нарушении чего-то там еще и кроличьего корма в придачу, в соответствии с базовыми критериями маркировки, бла-бла-бла…

И что? — хочется крикнуть мне. Нет чтобы дать четкую формулировку, так он что-то бормочет себе под нос, явно испытывая неловкость оттого, что толкает речь. Я этого Румяного впервые вижу. Возможно, его только что выпустили на свободу из тайной комнаты. Но суть нашей позиции, похоже, сводится к тому, что «это они виноваты, а не мы», хотя я не могу взять в толк, как так получается. В конце концов, это мы произвели и продали «Кайтс» базовый продукт. В одном из новостных сообщений я наткнулась на фразу рассерженной матери: «Если бы я хотела накормить своего сынишку известняком, я бы свозила его на карьер». Очень верная мысль. Никаких снеков, производимых из нашей продукции, Иззи больше не увидит.

Мы переключаемся на формат «вопросы и ответы», отчего Румяный приходит в еще большее замешательство и начинает изъясняться настолько пространно, что вскоре все вокруг уже нетерпеливо переглядываются и откровенно зевают. У меня есть компания коллег-приятелей, с которыми мы обычно встречаемся на ланче в нашей унылой столовке. Сейчас мы перемигиваемся с выражением «Что за байда?», а самые отвязные перебрались на задние ряды и оттуда корчат идиотские физиономии. Я замечаю, что на маркерной доске кто-то нарисовал кролика Багза Банни, но решаю, что в протоколе это можно не отражать.

Ясно, что на ланч нас сегодня не отпустят, потому что другая личная помощница организовала доставку сэндвичей и маффинов. В бункере нет ни окон, ни вентиляции, и очень скоро становится душно, поэтому есть никому не хочется. У меня уже случился один полномасштабный прилив и, судя по ощущениям, другой на подходе. Рубашка прилипает к спине. К твоему сведению, Вив, у рептилий сухая кожа.

Объявляют короткий перерыв, во время которого все сбиваются в стайки и признаются, что ни хрена не понимают. Затем все начинается по новой, опять возникает Румяный и столько раз повторяет «в таком соотношении» и «на основании нижеизложенного», что у меня улетучиваются жалкие крохи эстрогенов.