Оксаниэль нервно оглянулась на сына – одного из сыновей – и промолчала. Не до загадок погоды, честное слово. По площадке между домами медленно уходила в Сонный грот первая и последняя королева вьехов, и вместе с ней словно уходила из отряда часть жизни, часть души. Так оно, собственно, и обстояло на самом деле: из толпы растерянных вьехов один за другим выходили бойцы, отмеченные наследием троллей, все как один богатыри, и уходили за королевой из отряда навсегда. Непомерная тяжесть взвалилась на хрупкие плечи эльфийки: она осталась единственным офицером отряда, вся власть на ней и ответственность на ней. А как уберечь отряд от уничтожения в неприветливом человеческом мире, если за спиной всего лишь одно, Последнее древо бойцов, из которых старшим и главным – ее юный сын Эллефун? Он замечательный мальчик, но ведь мальчик же!
«Ничего! – упрямо подумала она. – Есть еще воители Света! И Фиона с ними, древняя могучая эльфийка! И Фея есть!»
Действительно, новоприбывшие влились в отряд легко и естественно, словно обладали родственной духовной сутью. Словно их воспитал Вьехо. Вон как стоят, вперемешку с вьехами, неосознанно сплачиваясь плечо к плечу, словно вставая вместе против всех бед мира. Оксаниэль пересчитала их, и на душе стало немножко легче. Она и знать не знала, что воители Света, нервно поглядывая на окружающий мир, подбадривали друг друга рассуждениями, что им сам Черный Властелин не страшен, ведь с ними – сама Высшая Ксениаль!
Непостижимым образом все в своих рассуждениях обходили стороной Элендара, Предвечного короля вьехов. Словно не представляли его королем в отрыве от Кареглазки. Оксаниэль печально улыбнулась: не нужно обладать таким даром провидицы, как у нее, чтоб понять – без Кареглазки Элендару жизнь не нужна. А она к тому же провидица. Наградила же Маин двоих счастливых великой любовью, не то что ее!
Кареглазка вошла в грот, склонила голову перед серой глыбой Троолле. Мерцающая кольчужная сетка колыхнулась в звенящей тишине.
– Спи в покое, дядя! – четко произнесла королева. – Стража твоя да будет неусыпной!
Качнулась земля, словно далеко-далеко ударил тяжкий гром. Кареглазка развернулась к провожающим, за ее спиной выстроились воины-тролли Черножара. Королева облегченно вздохнула, словно сбрасывая непомерную тяжесть с плеч. Вскинула голову, положила ладонь на изгиб своего легендарного лука – и застыла в каменной неподвижности. Воины за ее спиной прощально вскинули руки – и застыли тоже. Тихий вздох изумления прокатился по площадке. Не выдержав, кто-то (неважно кто, но вообще-то Милаша) дернулся проверить. Но едва девчушка приблизилась к входу, глаза воинов замерцали льдистым огнем, и руки медленно опустились на эфесы мечей. И лук Кареглазки приподнялся, еле заметно, но от того не менее пугающе.
– Ой! Закрывайте! – разнеслось испуганное.
Воители Света сбросили оцепенение, ухватились за каменную плиту и по временным каткам надвинули на вход в Сонный грот. Жители сокрытого селения, возбужденно обсуждая случившееся, потянулись к месту отрядного совета – такое событие следовало хорошенько обдумать под горячую шурпу. Оксаниэль же осталась на месте. Как и Милаша. Тоже, видимо, одолели предчувствия. Они и оказались единственными свидетелями того, как из тени деревьев выступил бледный Элендар, подошел к гроту, постоял в печали, присел на камень и замер, откинувшись спиной на теплую скалу.
– Элендар…
Горло Оксаниэль внезапно перехватило, и она не смогла сказать того, что хотела.
– Я подожду ее здесь.
Предвечный король светло улыбнулся и закрыл глаза. Легкий ветер качнул серебряные волосы раз, другой – и отступился. Потому что мрамор не во власти ветра.
– Ой… – тихо сказала Милаша. – Мама… как? Элендар – он же эльф?
– Говорят, супруги со временем становятся похожи, – задумчиво сказала Оксаниэль. – А они провели вместе много-много счастливых веков. Пойдем, Милаша. Здесь царствует сон, а нас ждет жизнь.
Девчушка прикусила губу.
– Это не должны видеть другие! – решительно сказала она. – Слишком личное! Вот что: я сестер позову, и мы посадим здесь кусты снежноцветника, полукругом! Кстати, мама, младшеньким кушать пора, займись хоть раз, мы здесь будем работать, некогда нам!
Полыхнуло разноцветно, и Милаша умчалась. Оксаниэль сердито погрозила ей вслед и заторопилась в дом – младшеньким действительно пока кушать.
Вот так и получилось, что возвращение Тайфуна в отряд прошло незамеченным. Нет, дальнее охранение бдило, как и ближнее, но с Тайфуном шли его сыновья Стучак да Немтырь, что автоматически снимало с дозорных все претензии. Да и сам Тайфун – глава пусть молодого, но Великого Дома. Так что, когда он ступил на площадку у отрядного костра, челюсти у многих приняли не очень естественное и совсем не эстетичное положение. А потом с визгом «папа вернулся!» на шее у Тайфуна вознамерилось повиснуть чуть ли не пол-отряда. Глаза Тайфуна опасно заблестели, и даже ироничные Стучак и Немтырь смущенно отвернулись. На шум прибежала Оксаниэль – и нерешительно остановилась. И постепенно установилась неловкая тишина. Высшая эльфийка и статная воительница рядом с Тайфуном напряженно изучали друг друга, и казалось, что воздух между ними чуть слышно потрескивает от проскакивающих искорок. Сам же Тайфун помолчал, опустив голову, затем выпрямился, и словно тень Серого Властелина на мгновение пала на площадку.
