Когда улыбнется Ганеш - [8]

Неподалеку от Кирипорувы мы осмотрели каучуковую плантацию и фабричонку. Небольшие рощицы гевей, напомнивших мне в первый момент наши осины, окружают одноэтажный белый барак. И плантация, и фабрика — государственные. На каждом дереве укреплена чашечка, в которую стекает латекс. В бараке с помощью чанов, прессов, каландров латекс постепенно превращается в белый, толстый, упругий каучуковый лист, предназначенный для экспорта.

Часа через два мы оказываемся в Элкадуве. Среди немыслимо зеленых гор, там и сям отмеченных искрящимися на солнце стрелками водопадов, у небольшого озера расположена этаким невесомым белоснежным гнездом гостиница «Хунас фоллз». Легкая, как бы невзначай присевшая на гребень зеленой горы, внутри она поражает тяжеловесностью английской роскоши. Здесь, наверху, вдали от экваториальной жары Коломбо, колонизаторы с чисто британской обстоятельностью вкушали радости жизни, на сто процентов используя возможности, которые таила завоеванная страна. Существует расхожее мнение, будто англичане не слишком грабили Шри Ланку, стремились сохранить ее как здравницу. Думаю, что мнение это ошибочно — сыны Альбиона великолепно сочетали в своих действиях и то, и другое. Колонизаторов больше нет, и красота Элкадувы, как и все прочее на острове, принадлежит островитянам.

Мы едем вниз, в Канди. Мальчонка лет десяти пытается остановить нашу машину. Он предлагает сложенный гармошкой набор цейлонских специй в целлофановых кармашках. Мы не обращаем на него внимания. Но пока наша машина делает очередной виток, пострел умудряется сбежать по горе вниз и снова вырасти на нашем пути. Наконец мы сдаемся и покупаем его сокровище. Еще несколько витков — и мы в Канди. Вот он, знаменитый храм Зуба Будды, святыня для всех приверженцев господствующей в Шри Ланке религии.

Как и большая часть южноазиатских городов, Канди торгует множеством разнообразных ремесленных изделий. Страшные пестрые маски, изображающие демонов различных рангов и категорий, картины батик, которыми остров славится, — кандийские танцы, праздничное шествие людей и слонов-перахера, бытовые сценки. А вот и серебро — кольца, браслеты, подвески, брошь в виде скорпиона, усеянная лунными камнями, а вот и знаменитые ланкийские сапфиры. Канди многолюден, по-праздничному пестр, но при этом тих и спокоен. Завоевав Шри Ланку, англичане два десятилетия не могли покорить Кандийское государство и его столицу в центре острова. Кандийцев и сегодня считают самыми упорными и бесстрашными людьми.

Рядом с Канди — Перадения, восторженно описанная русским путешественником Пузановым, побывавшим здесь в 1910 году. Главной достопримечательностью Перадении является ее ботанический сад, обладающий одной йз крупнейших в мире коллекций тропических деревьев. Посреди его пруд, повторяющий очертания острова Шри Ланка, поросший диковинными цветами. Деревья с гигантскими воздушными корнями, бамбуковые рощи, длинная, как взлетно-посадочная полоса, пальмовая аллея. Иногда — поляны с одним-единственным деревом, кроны которого хватило бы на целую рощу. Живые достопримечательности — жаждущие попасть в объектив мальчишка с черным скорпионом на нитке и старик с коброй, шипящей в корзине, и удавчиком на руке — преграждают нам путь.

Отсюда до Коломбо — часа полтора езды. Горы остаются позади, и мы уже не ползем, а летим. Проскакиваем деревни — несколько хижин под сенью пальм, рынки с горами золотистых — я не видел таких в других тропических странах — кокосовых орехов, минуем яркие, будто светящиеся изнутри рисовые поля. Кое-где прямо у дороги стоят столы, с которых по традиции самые красивые девушки деревни продают орехи кешью. Говорят, холостые молодые люди потихоньку высматривают себе невест именно среди «девушек-кешью».

Стремительно, как всегда в тропиках, падает ночь, и в прозрачной черноте неба показывается полная луна. Полнолуние, или «поя», — праздник, который отмечают массовыми песнями и плясками. Нам навстречу движется множество праздничных процессий.

Проезжаем поворот на Орувелу, где с помощью Советского Союза построен металлургический завод. Вот и знакомая развилка, посреди которой сидит на постаменте в позе лотоса белокаменный Будда. Мы уже в Коломбо.

* * *

Случилось так, что в этот приезд я сразу подался в горы, не успев разглядеть Коломбо, подметить перемены, происшедшие в этом городе за минувшие два года. И вот сейчас с наслаждением брожу по Голл-роуду, главной улице, тянущейся вдоль океана и соединяющей бывшую резиденцию колониальных властей Маунт-Лавинию, превращенную в роскошный отель, с фортом.

С интересом всматриваюсь в здания, сбросившие только что строительные леса. Голл-роуд явно стал повыше ростом и понаряднее. И света на нем прибавилось, неона вывесок и реклам. Утром он производит иное впечатление, нежели вечером, когда залит огнями. С одной стороны, кажется не столь парадным и торжественным, с другой — подавляет грохотом автотранспорта, количество которого возросло чуть ли не вдвое. Бросается в глаза многоэтажное здание беспошлинного магазина, которого раньше не было. Здесь торгуют дефицитными товарами только за твердую валюту. Все больше ланкийцев ездит за границу, и ряд компаний пытается с помощью этого торгового комплекса найти применение остающимся у них долларам и фунтам стерлингов.