Когда улыбнется Ганеш - [7]

Вечереет. Пик Ганджела вновь появляется передо мной — на этот раз в багрово-красном одеянии. Мой спутник, шерп Анг Нурбу, разбивает маленькую палатку. Снова вспоминает, как советские альпинисты взошли на Сагарматху, называемую также Эверестом, величайшую из земных гор, как проложили путь к вершине по контрфорсу юго-западного склона. Ловко и быстро он разводит небольшой костер из взятых с собой щепок. Блики пламени отражаются в его раскосых глазах. Мы пьем терпкий чай и залезаем в спальные мешки. И долго еще я слышу его гортанный голос, легко справляющийся с английским языком.

— Может, это и хорошо, что боддисатва Манджушри срубил в свое время гору и превратил Озеро змей в долину Катманду. Но она все равно не по мне, я люблю горы. И ночевать в горах, и чувствовать туман у себя на лице.

Остров грез

Уже упоминавшийся мною Хануман, сын бога ветра Вайю и обезьяны, как свидетельствует Рамаяна, чуть было не лишился разума, увидев Ланку, которую ему предстояло поджечь. «Казалась волшебная Ланка небесным селеньем, парящим в ночных облаках бестелесным виденьем». Я его хорошо понимаю, этого хитроумного обезьяньего вожака: красота Шри Ланки выше всяких представлений о ней. Не зря ей посвящены десятки строк великого эпоса. И сейчас, когда мы с коллегой из АПН подъезжаем к местечку Китулгала в горах и путь нам преграждает стремительный поток, в памяти снова вспыхивают точные строки «Рамаяны»: «Река с крутизны, уподобясь рассерженной деве, летела, как будто покинув любовника в гневе». Здесь в Китулгале, снимался знаменитый «Мост через реку Квай». В холле небольшой гостиницы висят на стенах фотографии, запечатлевшие моменты жизни съемочной группы. Рассекая горную гряду, Келани шумит на порогах, пузырится, щерится белоснежными пенными потоками. Не верится, что это та самая Келани, которая лениво, как бы нехотя впадает в океан у Коломбо.

У берега покачивается на волнах катамаранчик — пирога из сравнительно тонкого ствола, скрепленная с большим бамбуковым поплавком-противовесом. Старый лодочник перевозит за рупию на тот берег. Несколько юношей усердно ищут что-то в прибрежной гальке, глубоко запустив в нее ладони. Набрав пригоршню камешков, паренек лет семнадцати начинает тщательно — их промывать на ладони и вдруг радостно вскрикивает: «Аметист!» Протягивает мне розовато-лиловый камень: «Возьми, сэр, на память». Я отказываюсь, и камешек отправляется в маленький плетеный мешочек.

Поиск драгоценных и полудрагоценных камней, даже такой невинно-примитивный, — занятие здесь довольно распространенное. Ланка всегда славилась самоцветами. В последние годы государство пытается полностью взять под контроль добычу драгоценных камней, но это ему не всегда удается.

Мой спутник вдруг вскрикивает — чуть было не наступил в воде на маленькую змейку, которая теперь стремительно удирает, головка ее испуганной буквой «Г» высится над водной поверхностью…

Дорога-серпантин вьется между горами, которые похожи на изумрудные купола, громоздящиеся друг на друга, слившиеся в едином графическом ансамбле. Горы-купола — это чайные сады. Упругий зеленый ковер, которым они плотно укутаны, занимает 60 процентов обрабатываемых земель Шри Ланки, дает ей 90 процентов валютных поступлений. Только что мы побывали на чайной плантации «Кирипорува» у Махинды Раватте в горах в самом центре острова. Внешне Махинда походит скорее на лихого гусарского офицера, нежели на расчетливого и рачительного хозяина: молодцеватая походка, кавалерийские усы, энергическое радушие. Однако даже беглый взгляд на вверенное ему хозяйство убеждает: менеджер свое дело знает. Махинда и его коллега Джаясекера показали мне маленькую фабрику, обрабатывающую выращиваемый на плантации чай. Здесь на широкой сушилке на крыше чай отдает 46 процентов содержащейся в нем влаги. Еще 20 процентов он отдает в центрифугах. Затем попадает на теплую жаровню-статор, по которой его раскатывает своеобразный «утюг» — ротор. Крупносвалянный и проведший на жаровне мало времени чай обладает большой крепостью. От него просто кружится голова. Он предназначен на экспорт в мусульманские страны, где религией запрещено употребление спиртных напитков. Более длительной обработке подвергается чай, идущий в Европу. В нем меньше наркотических веществ. Ну а крошка, которая проваливается в специальные емкости сквозь изрешеченную дырочками жаровню-статор, продается самым дешевым сортом чая.

Трудно представить, что чай появился в Шри Ланке лишь в последней четверти XIX века, что чайное хозяйство стало развиваться здесь после гибели кофейных плантаций, уничтоженных враждебным вирусом. Чай — не только богатство Шри Ланки. Он еще и ее проблема. Эта монокультура в свое время ограничила на острове посадки других культур, и в частности риса, который при англичанах ввозился из Бирмы. Чай, конечно, вытеснил рис не в прямом смысле: в основном для этих культур предназначались различные земли. И все же должного внимания рису не уделялось. Его приходилось импортировать в больших количествах, и этот дорогостоящий импорт подрывал экономику страны. Между тем чай — кормилец острова — встречает на внешних рынках все более острую конкуренцию. Чай — главный, но не единственный источник валютных поступлений. Есть еще каучук, кокосы…