Когда сбываются мечты - [10]

Ослабив узел на галстуке и бросив пиджак на ближайший стул, Тай направился на кухню. Там, в темноте, он наткнулся на что-то мягкое и благоухающее.

— Что за… — удивленно начал он, и тут зажегся свет. Перед ним стояла испуганная Рошель. — А, это ты. Извини, я не знал, что ты здесь.

— Я спустилась за стаканом воды, — объяснила она. — Я… я не знала, что ты уже дома.

— Когда ты спустилась? — спросил Тай, нахмурившись.

— Только что. Твой отец спит. Я решила, что могу на время оставить его.

— Да-да, конечно, — пробормотал Тай.

Вряд ли Рошель стояла у окна, решил он, скорее всего это была Нетти, как и подозревала Мэвис. Нетти не одобряет, что они встречаются.

— Слушай, а ты не хотела бы выпить чего-нибудь другого? — спросил он. — У нас в холодильнике целая батарея бутылок. Кока-кола, например, есть.

— Да, с удовольствием. Сегодня ночью жарковато.

— Папа не любит кондиционированный воздух. Дома могло бы быть гораздо прохладнее с кондиционером, но нам приходится ему потакать.

Рошель устроилась на табурете у стойки бара и наблюдала, как Тай бросает кубики льда в высокие стаканы, открывает бутылку и наливает коричневую пенящуюся жидкость.

— Твоему отцу я не понравилась, — со вздохом призналась девушка.

Тай удивленно повернулся:

— Как ты можешь такое говорить? У него еще не было шанса познакомиться с тобой поближе.

— Все равно я ему не понравилась. Я всегда стараюсь быть честной с людьми.

Тай поставил перед Рошель холодный напиток и встал к ней лицом на противоположной стороне барной стойки. «А девчонка хорошенькая, — решил он. — Не такая красивая, как Мэвис, конечно, и совсем другого типа. Высокие скулы, черные волосы, глаза странного цвета — не голубые, не зеленые, не карие, а какие-то пестрые. Наверное, они меняют цвет в зависимости от настроения».

— Доктор Бушнелл сказал мне, что ты человек прямой и откровенный. Я ему верю. Ты уже жалеешь, что взялась за эту работу?

Рошель поспешно покачала головой:

— Нет, ничего подобного. Я хочу рискнуть. Только предупреждаю: мне нужны честные правила игры.

— Ты их получишь, — пообещал он.

— Есть кое-что еще, но это может подождать до утра.

— Как скажешь.

Он жадно допил колу, в то время как Рошель растягивала удовольствие. Она хотела продлить это мгновение, как изголодавшийся ребенок, застывший у прилавка в кондитерской с единственным центом в кармане.

— Отец спит спокойно? — спросил Тай.

— Вполне. Очень крепко спит и дышит ровно. А что, бывает по-другому?

— Да. — Тай нахмурился. — Он плохо перенес удар, и это меня беспокоит. Папа никогда не был лодырем. Он создал «Митчел индастрис» с нуля, а это далось ему нелегко, и не раз приходилось, как говорят, брать быка за рога. А теперь он вынужден бездействовать. Мне кажется, его это угнетает.

— Он парализован?

— Почему ты спросила? Ты же знаешь, что это так.

— Тогда зачем халат и шлепанцы у постели? Зачем кресло с пледом?

Тай крепче сжал в руке стакан и со стуком опустил его на стойку.

— Моя идея. Это дает ему иллюзию, что он не совсем инвалид… и что однажды он сам сможет встать и сесть в кресло.

— Понятно.

— Но ты эту идею не одобряешь? С халатом и шлепанцами?

— Пока не могу сказать. Мне нужно получше разобраться в ситуации. — Рошель бросила взгляд на часы.

Тай еще не видел новую сиделку в униформе и теперь решил, что она ей удивительно к лицу. Эта девушка совсем не похожа на Мэвис. В Рошель чувствуется спокойная уверенность мастера своего дела, настоящего специалиста. У нее серьезный взгляд. Мэвис из кожи вон лезет, стараясь улестить отца, пускается на любые ухищрения, стараясь уговорить его сделать что-то, а Рошель вряд ли станет с ним сюсюкать. Зато она будет относиться к нему с должным почтением.

— Спасибо за колу, Тай, мне пора.

— Увидимся за завтраком. Его подают в восемь. Нетти не любит, когда мы опаздываем. Папе завтрак приносят в семь. Он у нас всегда был ранней пташкой.

Рошель кивнула и ушла. Он смотрел ей вслед. Выше, чем Мэвис, пошире в кости, длинноногая и двигается очень красиво… Когда дверь за ней закрылась, Тай поднес стаканы к крану и сполоснул их. Нетти хорошо его вымуштровала — она не одобряла полуночных трапез и особенно беспорядка, который после них остается. Тай осторожно поставил стаканы в сушку и выключил свет.

Часы в холле показывали четыре утра, и Тай зевнул. Не включая света, разделся в своей спальне и свалил одежду грудой на полу — служанка подберет ее завтра утром. Вновь зевнув, он упал поперек кровати и тут же уснул.

Когда он проснулся на следующее утро, время завтрака уже миновало. У его кровати надрывался телефон, на часах было 9.30. Схватив трубку, Тай сонно пробормотал:

— Убирайтесь прочь. Я сплю.

— Тай! Проснись! Это Кэл. Мне надо с тобой повидаться. Заеду через тридцать минут.

Тай потер щетинистый подбородок и помотал головой, стряхивая последние капли сна.

— А это не может подождать, Кэл?

— Нет, — заявил тот, и в трубке зазвучали короткие гудки.

Это был Кэл Витхерс, адвокат «Митчел индастрис». Тай скорчил кислую мину, сел в кровати, пробежал рукой по взъерошенным волосам и снова зевнул. Потом, спотыкаясь, побрел в ванную и принял ледяной душ.

К тому времени, как, побрившись и одевшись, он спустился в холл, полчаса прошли, и во двор уже въезжал Кэл Витхерс.