Асаба заносчиво фыркнул.
— И если в нем не будет ни единой ошибки, ты свободен.
Одарив профессора красноречивым взглядом, Асаба сел за свой стол, а через десять минут после начала урока поднялся и вернул пергамент. И, не дожидаясь проверки, вышел из аудитории, заставив профессора, не проронившую ни слова, досадовать — ведь оба они знали, что в такие сроки, кроме полнейшей чепухи, написать что-нибудь ещё было просто невозможно, уже не говоря о том, что даже правильные формулы, заученные назубок, требовали времени для записи.
Но самое интересное ожидало Саюли впереди.
Развернув свиток, профессор не сразу поняла, что видит перед собой. А когда поняла, глаза её округлились — хорошо, что в этот момент от остальной группы её скрывала бумага, спасшая тем самым ее гордость.
В работе с тремя задачами, требующими от двадцати одной до тридцати семи ступеней вычисления, было всего лишь три цифры — ответы. Правильные ответы, следовавшие за перечисленными в столбик формулами и применёнными приёмами. Никаких промежуточных результатов — ни-че-го. Но ответы!
Можно было бы заподозрить студиозуса в списывании, но этой чудной возможности Саюли лишал тот факт, что она лично составляла все тесты, впервые обучая пятый курс, одновременно составляя материальную базу для следующих лет работы. Ответы на задачи, как и сами задачи, она сама вывела только вчера, лично придумав контрольные упражнения для тестирования.
Так неужели подростку было под силу одолеть невероятной сложности расчёты в уме! И ведь он нашёл единственный способ уложиться в кратчайшие сроки и не вызвать подозрений в магическом жульничестве — он вполне мог отыскать заклинание, способное выудить из разума профессора образы ответов и расчётов.
Напиши он одни ответы, Саюли, не задумываясь, обратилась бы к директору Академии, обвинив студента в жульничестве и, как минимум, вернула бы его обратно для разбирательства — отказать Уиндроху Дошу Варейн бы не посмел. Выпиши он решения полностью, на это бы ушла большая часть занятия, но ведь Асаба спешил…
Предположительно существовала вероятность, что, получив полные расчёты магическим обманом, студент мог перевести их в теоретическую плоскость и изложить их ступенчато в порядке следования. Но на это тоже ушло бы гораздо больше времени.
Только посчитав все в уме, можно было набросать точный план и вывести ответ.
Но не за десять минут!
Вернув ему работу на следующем уроке, она заметила, как он развернул пергамент и усмехнулся, сверкнул глазами при виде оценки: «Удовлетворительно». С оценкой не спорил, продолжив бездельничать как обычно, но следующие месяцы Саюли внимательно наблюдала за Асабой.
Он действительно не вписывался в стандартный образ лентяя. Иногда драко видела, как он помогал драконицам, сладко улыбаясь и шепча что-то тем на ушко. Девушки хихикали, но работы сдавали безупречные. Временами Асаба думал о чем-то постороннем, и когда Саюли спрашивала его, а парень был не в настроении паясничать, то пробегал глазами цепочку формул на доске и выдавал безошибочное продолжение.
Потому Саюли и перестала списывать Варейна со счетов, может, он и делал вид безучастного слушателя, но мозгами был не обделён, а значит, профессор должна была приложить усилия, чтобы помочь студиозу в учебе вопреки собственному желанию выпроводить того вон из аудитории. Или вовсе из Академии.
И сейчас Саюли настраивала себя на то, что больше никаких заминок не будет. Никаких пауз, никаких растерянных взглядов. Не хватало ещё, чтобы Асаба это заметил — справляться с ним и так было сложной задачей.
Настрой принёс свои плоды, как и дополнительные репетиции собственных лекций дома. Теперь ей казалось, что она не может сбиться, даже если регент-правитель снял бы перед ней маску на несколько мгновений.
Лекция за лекцией, день за днём, неделя за неделей — жизнь вошла в привычную колею. Единственное, что, к досаде профессора, все же отличалось от намеченного идеала поведения было то, что она старалась смотреть на Асабу как можно реже, все же не доверяя себе и боясь выдать… Чем? Саюли и сама не знала, но все же ее нервы не были идеальным инструментом в её руках. И, к тому же, у этой искусственной сдержанности появился неприятный побочный эффект.
Узнав в одночасье, что у нее есть Пара, Саюли была огорошена и заинтересована. И когда студиозы были поглощены письменными работами, уткнувшись в пергаменты, Саюли позволяла себе смотреть.
Так, ради любопытства. Всего лишь позволяя себе слегка приподнять голову и рассматривать дракона с чуть большей долей интереса.
Саюли не могла не отметить, что раньше он вызывал значительно больше неприязни.
Именно вызывал. Сейчас же профессор не могла пожаловаться на неподобающее поведение. Нет, Асаба не стал послушным отличником, но регулярно посещал занятия и не доставал во время лекций… как и всё трио, впрочем. Вели они себя достаточно спокойно, ограничиваясь болтовнёй, шутливыми проклятьями и скабрёзными шутками с однокурсниками, избегая профессора.
Саюли списывала это на общее спокойствие после Весны. Налетавшиеся всласть и отдохнувшие драконы немного остудили кровь и начали обращать внимание на занятия, — размышляла профессор, дожидаясь окончания урока.
