Когда Полоцк был российским. Полоцкая кампания Ивана Грозного 1563–1579 гг. - [67]

.

30 июня 1579 г. королевское войско двинулось в поход на Россию. Его ядро составило ополчение Великого княжества Литовского под командованием коронного гетмана Николая Радзивилла. Жолнерами руководил его сын Кшиштоф, польским рыцарством — Миколай Мелецкий, воевода Подольский, немецкими наемниками — Кшиштоф Розжаржевский. Уже под стенами Полоцка к войску присоединились еще и прусская пехота и подольская кавалерия. Продвижение было затруднено дождями. Размыло дороги, и на них застревали телеги с амуницией, пушки, повозки с боеприпасами.

Сколько воинов участвовало в походе? В. Новодворский со ссылкой на нунция Калигари приводит цифру в 60 000, но оговаривает, что часть из них пошла в Ливонию, так что непосредственно в полоцком походе было 40 000. В. Г. Васильевский, ссылаясь на немецкий «летучий листок», называет ни с чем не сообразную цифру 136 000[676]. Итальянец Мартинелли, секретарь папского нунция, говорит о 40–50 000 человек, осадивших Полоцк[677]. К. Горский анализирует имеющиеся документальные свидетельства о войске Батория и приходит к выводу, что непосредственно под Полоцком было около 16 000 человек[678]. X. Котарский определял общий состав войска в 40 000 человек, из них наемный контингент — 18 000. У Батория, по его подсчетам, под Полоцком было 33 орудия. Надо заметить, что общее число участников кампании с трудом поддается учету: кто-то был под Полоцком, кто-то выступил к Себежу и Невелю, чтобы блокировать возможный подход русских сил, кто-то продвигался по территории Полоцкого повета и осаждал полоцкие пригороды.

Что интересно, поход Стефана Батория на Полоцк в 1579 г. оказался такой же неприятной неожиданностью для русского командования, как в 1563 г. поход Ивана Грозного. Разведка не сработала, хотя, казалось бы, пограничье покрывала густая шпионская сеть из «шпегов». Шпеги во второй половине XVI в. в какой-то степени заменяли собой пограничную службу. Рубежи были, а их охрана практически отсутствовала. Обязанности блюсти пределы государства в неприкосновенности возлагались на местных воевод и землевладельцев имений, располагавшихся в порубежной зоне. Трудности были в недостатках ресурсов. Воеводы высылали конные разъезды, которые ездили по определенным маршрутам и время от времени проверяли наиболее опасные направления. На дорогах и в городах стояли заставы. Но этим система охраны и исчерпывалась, то есть граница была абсолютно проницаема. Стоило только поехать по другой дороге, и ее спокойно и незаметно пересекали в любом объеме и количестве товары, люди, воинские отряды.

В условиях точечной пограничной стражи и ограниченности воинских контингентов, способных выступить по тревоге для предотвращения вторжения, главным средством охраны границы становилась вовремя полученная информация. Гетман Великого княжества Литовского Григорий Ходкевич в письме к князю Роману Сангшушке 25 сентября 1567 г. писал, что границу «боронят» только сторожи, т. е. стационарные пункты слежения за дорогами, мостами, устьями рек и т. д.[679], и «шпеги», на которых главная надежда[680]. Многочисленные «шпеги» с обеих сторон образовывали целую сеть, от эффективного функционирования которой зависела безопасность стран.

«Шпеги» должны были получать информацию о:

1) перемещениях войск неприятеля (маршруты, цели, количество, состав). Сведения о маршрутах и целях обычно фигурировали в виде слухов, собранных лазутчиками из случайных разговоров, подслушанных слов и т. д. В донесениях часто приводились несколько версий, то есть агенты стремились соблюсти видимость объективности, указать на источник информации. Вместе с тем, она часто была шаблонной, стандартизированной. Так, «шпеги» ВКЛ очень любили три цифры — 10 000, 15 000 и 40 000, и чаще всего приводили в донесениях именно их. Часто данные были заведомо завышенными: так, 26 июля 1567 г. оршинский староста Филон Кмита сообщал о подготовке русского похода на Ригу, для которого к Полоцку выступило 30 000, а к Уле — 9000[681]. Но в маленькую крепость Ула (площадь примерно 200×300×300 м) 9000 воинов дополнительно к гарнизону просто физически не влезли бы;

2) составе войска. Он описывался по видам вооруженных сил (стрельцы, «люд конный и пеший», пушкари с «делами» (пушками) и «стрельбой» (пищали и крупнокалиберные ружья) и т. д.). Но главное — «шпеги» должны были узнавать имена и степень знатности командиров и их военную репутацию (в каких походах участвовали, какие битвы выиграли). По тому, кто стоит во главе войска, судили о серьезности предполагаемого похода или войсковой операции («…бо коли будем ведать голову старшого, лацно можем розуметь великость люду при них»)[682];

3) ресурсах, строительстве. «Шпеги» собирали сведения, идет ли найм и набор трудового люда («посохи»), куда везут «жито», боеприпасы, строительные материалы, гонят скот и т. д. Они интересовались, нет ли где голода или эпидемии («морового поветрия»), где строят или ремонтируют дороги, мосты, крепостные сооружения, рубят лес;

4) персонах. Это кадровые назначения на военные и административные посты[683], места содержания и положение пленных, особенно высокопоставленных;