Когда Полоцк был российским. Полоцкая кампания Ивана Грозного 1563–1579 гг. - [65]
Таким образом, в 1578 г. Россия предъявила Речи Посполитой территориальные претензии на оставшиеся городки-крепости Полоцкой земли, последовательно воплощая в жизнь принцип: «Перешла столица — перешла вся земля» (т. е. с Полоцком должен отойти весь повет). Дипломаты Речи Посполитой предложили поделить повет «по письму Яна Скротошина»[650].
Проект перемирия, составленный в Москве в январе 1578 г., был обречен на неудачу. Он предполагал трехгодичное прекращение военных действий на условиях «кто чем владеет» на момент заключения договора[651]. После победоносного похода 1577 г. значительная часть Ливонии оказалась под контролем войск Грозного, и это, естественно, не могло устроить Батория. В Полоцкой земле на период перемирия король обязывался не нападать на полоцкие пригороды. Все это было шатким основанием для урегулирования ситуации, поскольку по большому счету не устраивало ни Россию, претендовавшую на весь Полоцкий повет, ни Речь Посполитую (не смирившуюся с утратой части этого повета во главе с Полоцком). В итоге перемирие 1578 г. не было утверждено королем Стефаном. У него были другие планы решения полоцкого вопроса.
При избрании Батория в Варшаве он поклялся, что освободит от Московита всю Ливонию — к этой клятве апеллировали литовские послы при заключении Ям-Запольского перемирия в декабре 1581 г.[652] Выступая перед шляхтой на сеймах в 1578 г., король не жалел красноречия. Он говорил, что если Речь Посполитая немедленно не ввяжется в войну с Россией — ей грозит гибель: шляхта будет истреблена московским тираном, над женами надругаются, детей продадут в рабство, а Польшу ждет позор и поругание у соседних народов[653].
В июне 1577 г. был введен специальный налог на оборону границ от Москвы и татар[654]. Участники будущей Московской войны уже в 1577 г. специальным распоряжением Батория получили материальные льготы[655]. Указом от 4 января 1577 г., подтверждавшим сеймовое решение, они также освобождались от судебных преследований[656]. 10 июня 1578 г. вышел универсал о наборах пехоты для королевской армии[657]. Кроме того, король раздавал земли под военные займы[658]. Был проведен ряд военных реформ[659]. Прежде всего король стремился наладить финансирование армии. Для того были введены новые подати: на земельные наделы, на продажу спиртного, установлены квоты набора в армию. Денег все равно не хватало, и тогда король вложил в армию личные средства, из собственной казны. В Вильно был сделан завод, который отливал пушки по личным королевским рисункам[660].
Основную ставку Стефан сделал не на шляхетское ополчение, «посполитое рушение», которое не имело особых преимуществ перед таким же русским дворянским ополчением, а на наемную армию. Как раз в эти годы в Европе произошла так называемая «катастрофа мира» — уменьшилось число войн, и огромное количество военных наемников оказалось не у дел. Они ничего не умели, кроме как воевать. Эту силу, профессиональных солдат, и решил призвать под свои знамена Баторий. В германские земли были посланы для найма воинов Христофор Розражевский и Эрнест Вейер. Кроме того, брат Стефана, Христофор Трансильванский, прислал несколько отрядов венгерской пехоты и конницы.
Как показало будущее, расчет польского короля оказался совершенно правильным: наемное профессиональное войско оказалось куда сильней московских ополченцев. Во многом именно этим фактором и были обусловлены поражения России в 1579–1581 гг. На полях сражений столкнулись две разные армии: современная польско-литовская, главную боеспособную силу которой составляли профессиональные наемники из Европы, и московское войско, по своему составу, выучке и организации принципиально не отличавшееся от феодальных ополчений раннего нового времени.
Новая страница в истории войн между Россией и Речью Посполитой была открыта с грохотом артиллерийского салюта с крепостных стен г. Уряндова 10 ноября 1578 г. На вопрос пребывавших в городе русских послов, по какому случаю праздник, они услышали ошеломляющее: «мы под Кесью разбили русских и хвалу Богу воздаем». Московские дипломаты отказывались верить, ссылались на то, что между Россией и Речью Посполитой перемирие, скрепленное крестоцелованием. Но им с гордостью называли раздутые цифры потерь армии Ивана Грозного: 6000 татар, 4000 стрельцов, «ездового люду» и посохи 12 000[661].
Победа под Венденом (Кесью) оказала сильное вдохновляющее действие на Батория и польское военное командование. Она была воспринята как знак перелома, грядущих побед: «.. это известие принесло с собою как бы предзнаменование о ходе всей войны»[662]. Европа откликнулась на нее «летучими листками», славящими победу польского оружия над «ужасным сверхтираном». Они пошли в Европу из Польши через германские города. Названия говорят сами за себя: «Новое известие о великолепной победе польских, шведских и немецких воинских людей под Венденом в Лифляндии в настоящем 1578 году…»[663], «Московитское поражение и осада города Вендена…»[664]. Примечательно, что известия о поражении московитов под Венденом в «летучих листках» объединялись с рассказом о «падении» турок (конфликте с Персией) под заголовком «хорошая счастливая новость»
