Когда мы молоды - [87]

— Вальтер! Ты что?

Он медленно обернулся, поднял голову.

— Ее ботинок, — сказал он. — Надо поискать. Она здесь потеряла ботинок.

1949—1952

МЕРАПИ

Фактологическая основа этого рассказа позаимствована мной у моего друга, прогрессивного немецкого ученого, путешественника и писателя Карла Гельбига.

Автор

I

— Очень рад вас видеть, — сказал по-английски стройный миниатюрный яванец, когда их открытый «кадиллак» остановился перед домиком-кубиком, белевшим, словно зуб, в красноватой скале.

— Это… контора кофейной плантации? — неуверенно спросил Кристофер.

— Сожалею, но здесь вулканологическая станция.

— Какая станция?

— Вулканологическая, Крис, — заговорила Шарлотта. — Ты же видишь, все эти горы — вулканы. Не забудь, на Яве ужасно много вулканов. Не правда ли, мистер…

— Мандур. Нет, это не имя, это должность, мадам. Мандур — значит наблюдатель.

— Ха-ха, вот куда мы попали! — удивился Крис. — А нам говорили, что тут все дороги, если ехать в гору, ведут на кофейную плантацию…

— А вам туда?

— Не так, чтобы очень. Мы просто путешествуем. Бежим подальше от цивилизации.

— Милости прошу ко мне, — с изысканно-вежливой улыбкой произнес мандур. — Пожалуйста, никаких извинений, на Яве привыкли к туристам.

В комнате было прохладно и почти пусто. Женщина в саронге подала большой тыквенный сосуд с тамариндовым соком.

— Мы находимся на вулкане Келуд, — рассказывал изящный мандур. — Раньше он причинял людям много неприятностей…

— Извержения? — вставил Крис.

— Да, но особого рода. Келуд проливал слезы.

— Что-о?

— Слезы. Так у нас говорят. — Мандур улыбнулся одними губами. — Есть такая легенда — хотите узнать? Юноша Келуд полюбил красавицу Джувиту, дочь старого вулкана Бромо. Джувита тоже полюбила юношу, но старому Бромо он не нравился из-за небольшого роста. «Я отдам тебе дочь, — сказал старый вулкан, — но при условии: за одну ночь, до первых петухов, ты должен насыпать такой холм, чтобы с него был виден океан». Трудолюбивый юноша взялся за дело. Из глубины земных недр он черпал землю и строил гору. Не спал и старый Бромо в ту ночь, издали следя за работой. Гора росла на глазах. Келуд, судя по всему, успевал справиться с задачей. Тогда старик, не желавший расставаться с единственной дочерью, принялся изо всех сил молотить цепом рис. Шум разбудил петухов, и они запели. Их услышал юноша, океана ему еще не было видно, и он окаменел от горя, превратившись в мертвую гору. Но один глаз Келуда остался жив и порой наполняется слезами, которые льются вниз, как только их наберется слишком много.

— К такому выводу пришла вулканологическая станция? — спросил Крис.

— Это древнее народное толкование. А по научным данным, в кратере вулкана находится пробка затвердевшей лавы, а над ней — горячее озеро. При усилении вулканической деятельности пробка приподнимается, а озеро еще больше разогревается. Раньше вода переливалась через край, ее потоки устремлялись вниз по склонам, увлекая за собой массы обломков и мягкого грунта, неся гибель посевам, угрожая опасностью людям.

— А теперь? Келуд утешился? — спросила Шарлотта.

— Нет, мадам, он все так же горюет. Но слезы его текут в туннелях, проложенных в толще горы. — Мандур посмотрел на часы. — Если вам любопытно, я мог бы проводить вас на вершину. Мне как раз пора заняться очередными наблюдениями.

Склон вулкана покрывал переливавшийся всеми оттенками зелени ковер, украшенный узором из красных, коричневых, белых и черных точек, полос и пятен. Аккуратными прямоугольниками голубели насаждения агавы, террасы кукурузных полей напоминали издали застеленные бархатной дорожкой ступени лестницы; между ними, вдоль оврагов и щебнистых россыпей, пухлыми валиками, ветвясь, как коралл, расползлись заросли дикого кустарника. Вокруг конуса вулкана, похожий на меховой воротник, пушился ободок кофейных плантаций. Над ним, в зоне туманов, смутно темнели посадки хинного дерева. Еще выше, там, где горная прохлада заставляла забыть о близости экватора, древесное царство венчали стройные казуарины, дальше росли только травы. Ветер гулял в ветвях казуарин, с диким свистом раскачивая серебристые бороды мха, свисавшие с деревьев.

Начинающий полнеть Крис обливался потом, взбираясь по узкой, изрытой дождями тропе. Чтобы помочь ему, Шарлотта взяла его под руку. А ему думалось: «Господи, еще и она вцепилась…» Но он молчал. Впереди, с легкостью мотылька, подымался по крутому склону обвешанный приборами мандур.

Вершина возникла внезапно. Тропа кончилась, приведя на маленькую утоптанную площадку. С краю виднелась хижина, сооруженная из листов жести, перед ней чернело большое, гладко вылизанное ветрами пятно от костра, вокруг несколько головешек. Над этим убогим приютом вздымалась могучая округлая стена кратера с причудливо изглоданными рваными зубцами. Почти до самой вершины густо зеленел травяной ковер, расшитый узором из яванского эдельвейса. Желтые розы, что приживаются на самом твердом камне, разрушая его корнями, жались к стенам жестяной хижины.

По краю кратера уже ничего не росло. Лишь красноватые глыбы затвердевшей лавы, ноздристый серый камень, глубокие зазубрины и расселины — из их беспорядочного нагромождения состоял безупречный по форме венец, парапет вокруг гигантской таинственной воронки, ведущей в глубь земли…