Когда листья станут золотыми - [69]

— Так почему вы не превратились в беспамятных идиотов, если попали в Поле забвения? Я знаю тебя, Крыс, ты жить захочешь — «Полтаву» в оригинале перескажешь. Доказательства какие?

— Будут, — худой пират улыбнулся печально, совсем по-человечески. — Скорее, чем хочется мне и чем думаешь ты. Наши ученые смогли определить и описать свойства Поля. Потом они его в панике уничтожали везде, где могли найти. Проморгали на этой Крине. Да и я вижу уже, что ты мне веришь.

Она и вправду верила. Наконец-то складывалась головоломка, все части подходили друг к другу, как сделанные специально. Контейнер с записью голоса, модифицированные звери Каштанки, разрушенная база странников, обеспамятевшие пилоты… И Пашка. Пашка, попавший в поле… она зажмурилась, даже на секунду представить себе это было невозможно.

— Поле имеет несколько слоев или составляющих. Одно, внешнее, вызывает сильнейшую депрессию, тоску, страх. Кто хоть раз почувствовал его воздействие, никогда этого не забудет.

— Когда накатит вдруг тоска, то далека, то вновь близка… — невольно прошептала Алиса. — А еще? Какие еще поля?

— Это не определишь сразу. Некоторые внешние поля действуют на электронику. У нас, например, на корабле полностью обнулилась база данных бортового компьютера. Мы даже вручную высчитать курс не могли. Потом лишились топлива… сохранилась только более примитивная электроника на катере.

— А выход какой?

— Никакого, — Крыс пожал плечами. — Возможно, навалившись всей толпой… Но вы согласитесь снова взрывать звезды? Радиус Поля забвения может быть огромен. Лично я вижу один выход — попробовать добраться до патриархальной аграрной планеты, на которой в случае повального беспамятства легче будет сохранить себе жизнь.

— Это что нам предлагают? — Коля встал с развилки. — Поудобнее прогнуться под этих шахматистов или как их там…

— Эри-Куб, — вдруг сказала Алиса. — Я буду называть их так. Нет, выход должен быть. Сейчас попробую сообразить… А почему вы-то в такой панике? Ведь обеспамятевшие планеты легче грабить?

— Может, и легче, но, во-первых, Поле может пронизывать всю галактику, — начал Крыс. Его неожиданно перебил напарник.

— А во-вторых, все через пару лет полетит к чертовой матери! Металл начнет ржаветь, здания рушиться, корабли ломаться! — толстые щеки Весельчака колыхались от негодования. — Я не металлург! Я не этот, как у вас говорили, передовик производства. Я люблю поесть готовое, посидеть в добротном кресле, полетать на нормальном звездолете. Мы живем долго, что же мне, придется охотиться, если я захочу жаркого, и строить самогонный аппарат для выпивки? Я комфорт люблю. Лучше уж тогда сразу сдохнуть.

— Откуда слова такие? — удивился Герасимов. — Передовик производства… Ты же инопланетянин?

— А это наша особенность, — не слишком охотно признался толстяк. — Мы многое заимствуем от тех, чей облик принимаем. Знания, хобби, черты характера. Не все, конечно, но многое. Вот от того кладовщика космопорта кое-что мне досталось.

— А, — подмигнул Коля. — Так это он, значит, имел привычку людей по углам вверх ногами развешивать.

Толстяк надулся.

— Я же извинился…

— Тихо, — попросила Алиса. — Какая-то мысль есть, но я не могу сосредоточиться. Коля, что ты мне говорил перед тем, как мы услышали СОС?

Коля не успел ответить. Что-то будто толкнуло Алису вверх. Голова слегка закружилась, потом прямо перед собой она увидела потолок оранжереи. Странная легкость была во всем теле, к горлу подступила тошнота.

— Это что? — раздался откуда-то сбоку крик Коли.

— Это оно, доказательства, — прошелестел Крыс.

— Это невесомость! — Алиса перевернулась ногами к полу — где верх, где низ — в открытом космосе было сказать затруднительно. — Система искусственной гравитации дала сбой. Коля, ты как?

— Как Гагарин, блин! Нет, ему было несладко. Ладно, нормально все. Наверное, и должно тошнить, так?

— Пройдет, — Алиса озиралась в поисках пиратов. В углу колыхался синеватый туман, принимающий очертания двух человеческих фигур. В таком виде космическим авантюристам было легче переносить невесомость.

— Что теперь?

— Это одно из внешних полей, — шелестел голос Крыса. — Оно далеко действует, возможно, мы вылетим из него быстро. Если же нет…

Возникшая сила тяжести резко дернула Алису вниз. Она еле успела перевернуться в полете, больно ударилась о пол каюты, но устояла на ногах. Уши на секунду заложило.

— Ну? Так быстро?

— Краешком нас, — Крыс, принявший облик худого человека, вышел из угла каюты. — Это счастье, Алиса. Ну что, ты убедилась?

— Да уж, быстро, — закряхтел Весельчак, — хорошо, превратиться успел. Если бы такой тушей грохнулся…

— Стоп! Коля где? — Алиса оглядывалась вокруг.

Герасимов лежал лицом вниз около пульта управления поливом.

— Господи, Коль, ты как? — Алиса быстро опустилась на пол рядом, попробовала перевернуть Колю, но безрезультатно. Она попыталась хотя бы поднять его голову, но парень вновь бессильно ткнулся лицом в пол. Алиса поглядела на руку. На ладони остался липкий красный след.

27.

Знаешь, чего я боялся, Сэм? Я боялся стать таким же, как Горлум. Помнишь, каким он был: неспособный радоваться солнечному свету, приятным ароматам и красоте, стремящийся только к своему Сокровищу, даже ненавидя его. Я не мог, Сэм. Я не мог. Ты понимаешь?