Когда иней тает - [12]

— Май! Май! Май! — зову я, шумя и хрустя сучьями дерева.

Мне кажется, что серна ушла в эту сторону.

Выхожу из бурьяна и прислушиваюсь. В руках моих белеет бутылка.

В лесу полная тишина. Огорченно вздохнув, я опускаю руки. Может быть, это была другая, незнакомая серна? Я поворачиваюсь и думаю уже выбираться из бурьяна. И в эту минуту что-то шелестит, по бузине проходит какое-то движение. Гляжу туда, но ничего не вижу. Бузина перестает шевелиться, но возле меня кто-то есть. Я чувствую чье-то молчаливое присутствие. Оборачиваюсь, и вот что-то мягкое, влажное дотрагивается до моей руки, в которой я держу бутылку…

У моих ног стоит наш Май и тычется в меня мордочкой. Я вынимаю пробку, и он присасывается к лакомому горлышку сосуда.

— Капита-ан! — радостно кричу я, хоть знаю, что на таком расстоянии от сторожки он не может меня услышать. Потом беру серненка на руки и быстро пускаюсь в обратный путь.

Май смирно лежит у меня на груди. Глаза его блестят при луне, мордочка касается моего лица, и я чувствую его дыхание, пахнущее молоком и чем-то еще, свойственным дыханию ягненка. Острые копытца его время от времени царапают мою куртку. Он не пробует убежать, но все же начинает тревожиться, и я понимаю, почему он позволил мне так легко его схватить. Серна велела ему спрятаться и сидеть в бузине, так как ребятишки не должны бегать ночью по лесу…

Выхожу на склон над сторожкой. Вижу сверху длинное низкое строение, из окон которого льется яркий свет. Вокруг пахнет дымом. Черный капитан, наверно, готовит ужин или же читает свою джентльменскую книжку и мечтает о том дне, когда мы зарежем Миссис Стейк или ее козленка. Он так и не рассказал мне о своем прошлом, и я все собираюсь расспросить его.

Я решил войти в сторожку с видом человека, потерявшего всякую надежду. Запер Мая в загон и пошел к капитану.

— Ну, — промолвил он, склонившись над своей рубашкой, к которой пришивал пуговицу. — Как дела?

— Ясное дело — плохи.

— Трудненько найти серненка. Кто знает, куда его спрятала мать. Ты, наверное, голоден? Я приготовил славный ужин.

Я нарочно придал себе еще более безнадежный и усталый вид.

Поужинав, пошел к Маю. Открыл дверь загона, и он последовал за мной. В комнате ему понравилось больше, чем в загоне. Я оставил серненка перед входной дверью и, затворив ее за собой, вошел в коридор. Потом сказал капитану:

— По-моему, у нас во дворе заяц.

— Ага, я его видел еще на прошлой неделе, да забыл тебе сказать. Старый длинноухий заяц.

— Вот именно.

— Дай схожу посмотрю, — сказал капитан.

Я слышал, как он отворил дверь сторожки и вскрикнул. Потом прибежал ко мне с серненком на руках.

— Ну, разве я не говорил, что он вернется?! — торжествующе воскликнул он, блестя глазами от радости. — Вот и вышло по-моему.

Я оставил его в этом приятном заблуждении… Не стал колебать его гордой самоуверенности.

В ЗАПАДНЕ

На другой день мы принялись устраивать западню для серны.

— Тоже нелегкое дело, — проворчал капитан, когда я сообщил ему о своем намерении поймать Мирку и приручить ее.

Мы довели ограду загона до такой высоты, чтобы серна не могла перескочить ее, а над дверцей устроили другую дверцу — подвижную — высотой с новую ограду. Эту вторую дверцу мы привязали веревкой так, что достаточно было дернуть веревку, чтобы загон оказался закрыт со всех сторон. Мы работали два дня, да не на шутку, а всерьез.

В первую ночь Мирка подошла к незаконченной ограде, за которой находился ее сынок, но войти внутрь не решилась. Ее испугали эти преобразования, да и Гектор был привязан слишком близко от загона.

На вторую ночь мы спрятались на веранде, держа конец веревки в руках. Предполагалось, что, как только мы поймаем серну, я должен буду спуститься скорей вниз, встать у дверцы и, если в ловушке окажется какой-нибудь дефект, не дать Мирке улизнуть.

— Будет наша! — уверенно заявил капитан Негро, когда все было готово.

Он держал в руке веревку очень крепко, с таким видом, словно собирался ловить льва. Задача поглощала все его внимание, все его мысли.

— Когда-нибудь я расскажу тебе, как поймал в Индии бенгальского тигра, — тихонько сказал он, когда мы устроились на веранде.

— Наверно, это очень интересно. Но сейчас мы должны сидеть совсем тихо, — ответил я.

Мирка появилась около полуночи. Собаку мы увели в дом, чтоб не лаяла. Май затопотал в загоне, и мать опасливо приблизилась. Она несколько раз обошла высокую ограду, минуя дверцу — единственное место, где ей можно было влезть к сыночку.

Черный капитан высунул свою взъерошенную голову над перилами веранды и старался не дышать. Короткие руки его, с засученными до локтей рукавами, сжимали веревку. Серна продолжала ходить вокруг загона. Я видел, как она бродит точно тень при неясном свете месяца, скрытого за вершинами деревьев. Наконец Мирка остановилась перед дверцей. У капитана задрожали руки. Эта дрожь могла передаться по веревке. Я хотел уже отнять у него веревку, но в это мгновение серна перепрыгнула первую, низкую дверь.

— Дергай! — скомандовал я.

Капитан Негро дернул веревку с такой силой, что дверца захлопнулась с треском, чуть не повалив всю ограду. Веревка натянулась от верха дверцы черев весь загон, как телеграфный провод.